Михаил Пляцковский: Разные пиратские истории

А пират жутко обрадовался гостю. Ну, думает, докажу команде, что я не трепач такой-сякой распоследний. И при всех обращается к нему запросто: «Минь-цынь-фань, цупь-фипь-мань». Или что-то в этом роде. А китаец глядит на него как баран на новые ворота и головой мотает: мол, моя не понимай…

Матросы над пиратом хохочут:

— Ну и здоров ты врать! Вон китаец — и тот ни черта не разобрал!

А купец тем временем кланяется, кланяется, глаза щурит, а сам пятится к трапу от греха подальше.

Догнал его боцман на причале и на чистом английском языке спрашивает:

— А что, разве головотяп наш с тобой не по-вашему, не по-китайски запузыривал?

— Спроси что-нибудь полегче, — отвечает ему купец на чистом английском. — Я китайского не знаю, я в Лондоне родился…

Боцман так за живот и схватился, прямо затрясся от смеха:

— Не повезло нашему бедолаге. Не того туза из колоды вытащил! Вот тебе и цунь-фынь-мань!

Один пират здорово кошек рисовал. Пытался он и ещё кое-кого изобразить, всяких там кусательных, бородательных, клевательных, всяких там пугательных, хватательных, рычательных, но они у него сами на себя похожими не были. А вот кошки, эти получались на все сто. Как живые. Того и гляди фыркнут и оцарапают!

А тут в корабельном трюме крысы завелись — прямо скажем, малосимпатичные и нахальные до невозможности. И до того они обнахальничали, что даже по каютам скреблись и по палубе туда-сюда шастали. И не было на них никакой управы.

Вызывает тогда к себе этого пирата, который кошек рисовал, капитан, или кто он у них там за главного был, в общем, Бульбуль — мрачная личность со скверным характером. Вызывает, первым делом свой здоровенный кулачище суёт под нос и спрашивает:

— Это видел?

— Видел! — не моргнув глазом, отвечает пират. — У меня самого — не хуже. Я…

— Заткнись! — оборвал Бульбуль. — Закрой пасть и слушай, когда начальство говорит. Так вот… Даю тебе сутки сроку, чтобы ты по всему кораблю триста кошек нарисовал, а то от этих крыс, понимаешь, житья не стало. Но гляди, чтобы пострашней! Задание понял?

— Разве я на дурака похож? — возмутился пират.

— А кто тебя знает! — стукнул кулаком по столу капитан, или как его там, короче, Бульбуль. — Это еще доказать надо. Действуй!

Пирата как штормом смыло. Схватил кисти да краску — и ну кошек малевать: чёрных, белых, рыжих и совсем непонятной масти. Всю ночь и целый день старался, а к вечеру — триста кошек нарисовал в разных позах, притом так, что от настоящих лишь тем и отличались, что не мяукали.

Увидели их крысы, задрожали и по тёмным углам забились, никуда и носа не показывали. А в первом же порту с корабля сбежали — только их и видели.

— Пожалуй, ты и вправду — не дурак! — похвалил пирата капитан Бульбуль.

— А ты зря сомневался, кэп! — подмигнул пират. — Своё дело знаем!

Один пират никогда не брился. И выросла у него такая длинная борода, что расчёсывала её на палубе вся команда. А потом скатывала её в трубочку, стягивала крепким кожаным ремнём с большой медной пряжкой. Так пират свою бороду на привязи и носил.

Толку от неё никакого не было. Одна морока. Попробуй-ка этакую бородищу помыть и высушить. Легче сто простыней постирать и погладить.

Может быть, пиратская борода так ни на что и не сгодилась бы — да случай представился. На далёком острове Макаляко проводился чемпионат мира на лучшего бородача. И решило пиратское собрание:

— Пусть наш участвует! А вдруг прославимся?

Сказано — сделано. Приплыли на этот остров Макаляко, который чёрт знает куда в какую даль занесло, и говорят:

— Ни пуха тебе ни пера! Не осрами команду!

А на острове бородачей — пруд пруди. Ходят со своими бородами, как вениками улицы подметают. Ни соринки!

Пират, понятное дело, волновался, как море перед штормом. Только напрасно волновался, потому что рядом с его бородищей все прочие — бородёнками казались.

Вот и стал он чемпионом мира по бороде. А благодаря ему и вся его пиратская команда на весь мир прогремела.