Леонид Кокоулин - Андрейка

Я смотрю на мастера, а он спокойно набивает трубочку. Сидит как ни в чем не бывало. Подходят лесорубы, садятся невдалеке от нас на бревна, как воробьи на провода.

- Сейчас у нас произойдет перебазировка на другую делянку, - поясняет Леший.

А я ему опять насчет леса, откуда и зачем мы приехали.

- Мы, паря, ведем сплошной повал, и не станем гоняться по тайге за отдельным сутунком*, понял? Одна морока. У нас план навалом, в кубах, а не поштучно.

Понимаю, начинаю агитировать.

_______________

* С у т у н о к - обрубок.

- Поштучно не можем! И все тут. Я че, я ни че, как они, - скалится Леший.

С народом так с народом. Что делать, без леса ехать? Лезу на штабель по бревнам, как по лестнице. Забираюсь на самый верх, держу речь. Откуда и слова берутся.

Лесорубы сидят на бревнах в позах, будто я собираюсь их фотографировать. Подкрались из-за штабеля тягачи, выбросили сизые кольца выхлопного газа, умолкли. Трактористы пялят чумазые рожи. Меня так и подмывает закатить что-нибудь такое геройское, а сам думаю, как бы вовремя закруглиться, не переборщить. Обвожу взглядом эту рать. Сидит и стоит войско с баграми, вагами - трелевщики, "дружбисты", вальщики. Вместо лат и кольчуг - войлочные доспехи на плечах, на груди.

- Выручите, рабочие ждут лес...

- Так бы сразу и говорил, - сказал похожий на Чингисхана мужичок и сует мне твердую, как жесть, руку, тянет вниз.

До чего же плутоваты и симпатичны у него глаза!

- Пять лесовозов завернем сегодня, - говорит, словно гвозди вбивает, - остальные потом.

Сумасшедший что ли, этот Чингисхан. Пять лесовозов - сто кубов... Шутит? Откуда возьмет? А Чингисхан уже на штабеле, как петух на заборе. Туда-сюда разгоняет лесорубов. Делает это все он молчком: три пальца выкинул кверху, и вдруг сразу без команды заворочались тягачи, затараторили трелевщики. Тут, видно, разговоры не принято говорить. Дирижирует Чингисхан. Четко получается! Тряхнет шибче бородой - бегом бегут. Пуще прежнего застонал лес, заголосили "Дружбы", затараторили тракторы.

Наседаю на Лешего.

- Не сумлевайся, - говорит, - народ порядочный, скажут - отрубят. Вали за лесовозами, гони.

Верю и не верю. Ну, думаю, обманут.

К сумеркам возвращаюсь с лесовозами. Не узнаю лесосеку: просветлела вся, насколько хватает глаз.

Смотрю. Один на вид такой невзрачный мужичишка стоит и вращает топором, будто колесо крутит. Топорище длинное, метра полтора. Перед лесорубом протягивают дерево с ветвями, а он все крутит топором вдоль него, и лесина на глазах становится окатой, как яичко, без единого сучка. Вот здорово! Стою как завороженный. Вот это работа! Чингисхан вершит штабеля, их кладут под угор, чтобы легче накатывать.

Чингисхан торопит машины под погрузку. Прямо не верится: неужели ночью будут грузить? Сумерки приближаются, жмет мороз.

Как только лесовоз выравнивается со штабелем, Чингисхан бросает кверху растопыренные пальцы и свистит соловьем-разбойником. Пять человек, вооруженные баграми, подходят к штабелю. Мужики сбрасывают телогрейки, остаются в нательных рубахах. Один запрыгивает на лесовоз с коротким крюком на палке. Другие по двое забегают с торцов штабеля, предварительно захватив багры. Рассматриваю багры, оказывается, они сделаны из выхлопного клапана автомашины. Штабеля высотой с одноэтажный дом. Один становится у вершины, другой - у комля. Вершина лесины в срезе с тарелку.

Погонщик с комля хватает багром дерево и вращает на себя (с комля легче крутить бревно). Как только он его крутнул, напарник с другого конца бросает багор точно в центр лесины и разгоняет бревно. Оно набирает скорость. Тот, кто с вершины, то поддаст, то попридержит сутунок: так легче направлять его. Искусство погонщиков в том, чтобы на большой скорости точно ложились бревна в седло прицепа. Делается это быстро. Чем быстрее катится бревно по покатым лагам, тем легче с ним справляться.

Как только пара погонщиков подбегает с сутунком к прицепу, верховой с машины на лету подхватывает бревно и досылает его на место. В это время вторая пара уже мчится с другим бревном. Первая пара бежит им навстречу, на полном ходу перехватывает бревно и гонит в прицеп. Вторая пара тут же бежит за другим бревном. Скорость все увеличивается. Лесины катятся непрерывной лентой. Только глазами вожу туда-сюда. Когда воз становится высоким и образуется обратный уклон покатов, сутунки еще с большей силой разгоняют и досылают ухватами. Если какая оплошность и бревно с ходу не попадает на воз, будут вытаскивать его двадцать человек, пока закатят тринадцатиметровую лиственницу. А Чингисхан пританцовывает на штабеле, да только срывается с губ - "оппа! оппа!" Свечи и сваи словно в обойму ложатся, двадцать минут - тридцать пять бревен. Все в ритме, в такт. Не работа - музыка (это если со стороны глядеть). Последнюю машину, пятую, грузят уже в темноте. Мастер считает бревна и оформляет накладную...