Михаил Коршунов - Девять возвращений

Лена достала из портфеля тетрадку, в которой собирала высказывания писателей, ученых и общественных деятелей. Нашла слова Хемингуэя и переписала их в письмо: "Каждый, кто ходит по земле, имеет свои обязанности в жизни". Она уважала Хемингуэя, и он должен был помочь ей. И еще она уважала Сент-Экзюпери. "Любить - это значит не смотреть друг на друга, а смотреть вместе в одном направлении". "В любви нет больше и меньше" (Л. Толстой). "Смейся, и я скажу, кто ты" (М. Ларни).

Много хорошего в тетрадке.

Юра не пришел в школу. Может быть, заболел, а может быть, не подготовился к вопросам по физике.

Занятие Василий Тихонович проводил совместное - 9-й "А" и 9-й "Б". Неподалеку от Лены сидел Шалевич. Около него - Генка Хачатуров. Ответы на программированные вопросы они уже закончили и тихонько говорили о своем. Конечно, о баскетболе.

- Надо сдублировать противника. Создать сборную из своих игроков, вроде это противник, и играть с ней.

- У них в зале жесткие кольца. Мы не привыкли. И стартовая пятерка была не та.

- Смотри, у меня таблица. Я сделал. Штрафные броски - сорок восемь процентов, броски со средних дистанций - двадцать пять процентов, подбор мячей на чужом щите - тридцать процентов.

- Наша команда не дошла до пика спортивной формы.

"Опять, проиграли, оправдывается", - подумала Лена.

Василий Тихонович ушел из класса. Сказал: кто не закончил ответы пускай заканчивает и принесет в учительскую.

В школе дискутировали, как лучше все делать по-новому, по-современному. А Василий Тихонович уже не дискутировал, а поступал так, как считал правильным. Ввел программирование. Собирал на свои занятия оба класса - 9-й "А" и 9-й "Б".

"Настоящий современный ученик, - говорил Василий Тихонович, школьную программу-минимум должен пройти быстро и работать самостоятельно над внепрограммными темами. Учиться надо в будущем времени! Наши несовершенства - это испытание нашей жизнеспособности!"

Он не запрещал Саше заниматься на своих уроках решением теоремы Ферма. И даже спорил с Сашей о теории чисел и о пифагоровых тройках. Саша не сдавался и выдвигал свою теорию чисел и пифагоровых троек. Говорили, что на педсоветах завуч Антонина Дмитриевна жаловалась на Василия Тихоновича - он объединенными занятиями путал ей расписание.

И в дневнике школы он делал свои резолюции. Подменял директора этими резолюциями. Вера Николаевна только смеялась, постукивала о зубы тоненьким карандашиком. Ведь никто не знал, что это смеялась и девчонка из 9-го "А"...

К Шалевичу и Хачатурову подошла Майя. Поглядела на их баскетбольные проценты:

- Жалобы турка!

- Знаешь что... - закричал Шалевич. - Знаешь что...

- Ап! - засмеялась Майя и подошла к Лене: - Не кончила?

- Кончила. Письмо пишу. Деловое.

- Бал будет. Слыхала?

Лена убрала письмо. Если подошла Майка, то уже не напишешь ничего.

- Платье сошью. И туфли к нему золотые.

- Как - золотые?

- Покрашу бронзовым порошком. Продается в хозяйственных магазинах.

- Ну Майка!..

- Старенькие летние туфли покрашу, и все. Эскиз. Только ты молчи.

- Лена, - толкнул Лену сзади Сережа, - электроновольты в эргах?

- Соображай, ребенок! - засмеялась Майка.

- У меня все соки в рост, Маечка.

- Шалевич возьмет в команду. У них с процентами что-то.

- Опять! - вскипел Шалевич. - Выкатывайся из класса и не мешай...

- "На тебе сошелся клином белый свет..." - пропела Майка.

Потом снова начала говорить Лене о платье и туфлях.

- Летом у меня были сиреневые с полосатым каблуком. Это я сама. Акварельными красками.

- О чем вы здесь, девочки? - подсела на край парты Жирафчик. Она тоже закончила работу.

- О платье. Для бала.

- Придумай для меня платье, Майя.

Сзади спросил Сережа:

- Поправочный коэффициент четыре в последнем вопросе?

- Четыре, - быстро сказала Майка. - И как только тебе доверили в банк ходить?

- А я там палец прикладываю.

- Платье видела в журнале мод, - продолжала Майка. - Из темно-желтых кружев и белых. И бусы сделаны в тон: половина низки белая, половина темно-желтая. А пуловер видела - черный с красным по бокам. Руки опущены красного не видно. Поднимаешь руки - видно... И неожиданно получается. Майка развела руки, чтобы было понятно, где по бокам красное и как это видно.

- Научусь вязать, - сказала Жирафчик. - Моя мечта.

- Свитер еще, с рисунками с картин Пикассо.

- Меня все это не волнует, - сказала Лена.

- Что ты? - удивилась Жирафчик.

- Какая-то равнодушная. Не знаю.

- Может быть, и бал не волнует?