Владислав Крапивин: Болтик

Но не думайте, что Максим шагал уныло. Он просто неторопливо шагал. Настроение все равно было радостное. И Максим улыбался: впереди его ждало только хорошее.

Пожалуй, лишь одно не очень хорошо: Максимкин потрепанный вид, наверно, огорчит маму...

Проходя мимо витрины булочной. Максим глянул на свое отражение в стекле. Да-а... Вид, конечно, не тот, что утром. Обшлага и локти у рубашки серые, верхняя пуговка на жилете висит на нитке, сам жилет помят, а штаны - те вообще в гармошку. Ноги побиты и поцарапаны, словно Максим дрался со стаей камышовых котов. А бинт! Даже не верится, что он был когда-то белый...

А впрочем, ладно! Он возвращается победителем, а победителей, говорят, не судят. Тем более, что пилотка с серебряными крылышками по-прежнему, как новенькая, ловко сидит на голове.

Максим глотнул и торопливо отошел от витрины. Потому что, кроме самого себя, он разглядел за стеклом батоны и поджаристые караваи. От голода мягко кружилась голова. Ох, скорей бы домой! Жаль, что бежать сил нет.

На углу стояла тележка с навесом и надписью "Пирожки". Морщинистая пожилая продавщица в белом халате и такой же, как у медсестры Любы, шапочке нагнулась и шуршала промасленными бумагами. Максим, глотая слюну, подошел и протянул пять рублей.

- Дайте, пожалуйста...

Она выпрямилась так быстро, что Максим не договорил.

- Нету сдачи! Ты бы еще сто рублей дал! Не видишь, что ли, деньги уже сдала!

Как он мог видеть? Он видел только пирожки - пузатые, золотистые. Они горкой лежали в алюминиевой корзине. Они были, наверно, с мясом и рисом. Но, в конце концов, не умрет же он! Лучше потерпеть, чем стоять перед ней и клянчить.

Максим пожал плечами и пошел прочь, стараясь не хромать. И услышал за спиной ворчание:

- От горшка два вершка, а с такими деньгами...

Откуда они берутся, такие вредные? И эта, и Марина, и та тетка за забором, когда Максим рубил щепкой репейники...

- Мальчик!- вдруг услышал он тот же голос.- Мальчик, подожди!

Что ей еще надо? Придраться хочет, откуда деньги? Не ее это дело. Максим остановился, посмотрел назад.

- Мальчик! - позвала продавщица несердито. - Подойди сюда.

Он опять пожал плечами и подошел.

- Возьми, скушай,-сказала продавщица и протянула пирожок в бумажной салфетке.

- Да что вы, не надо,- торопливо произнес Максим и, кажется, покраснел.

- Возьми, возьми, не сердись.

Она была теперь совсем не злая. Улыбчивая и чуточку виноватая.

"Спасибо, не хочу", - хотел сказать Максим, но пирожок был такой изумительно аппетитный, что рука потянулась к нему сама. А язык сам сказал:

- Спасибо большое...

- Кушай на здоровье. Не обижайся на старую, это я на солнце настоялась, умаялась за день...

Максим еще раз сказал спасибо и пошел, оглядываясь.

Странно... Сердитая она или добрая? Хорошая или плохая?

А может быть, и Марина не совсем плохая? Может быть, у нее жизнь такая, измучилась со своим пьяницей Витей...

Но все равно. Если тебе плохо, зачем кидаться на невиноватых? Зачем думать, что все плохие?

Вот у Ивана Савельевича жизнь была тоже нелегкая, а он сразу понимает, кто плохой, а кто хороший.

"Улица Громова, пять, квартира пять". Максим обязательно пойдет в гости. И может быть, Иван Савельевич попросит знакомых летчиков, чтобы Максима прокатили...

Конечно, попросит!! И они, конечно, согласятся! У такого доброго человека и друзья наверняка добрые.

Хорошие люди всегда выручают и помогают. Медсестра Люба, учитель Роман Сергеевич... И Таня!

Максим завтра обязательно пойдет на берег. Хорошие люди иногда просто слово скажут, а от этого уже весело. Например, тот синеглазый старик, подаривший щепку. И вахтерша на телестудии...

Если бы мог Максим, он бы сделал в ответ им тоже что-нибудь доброе. Обязательно!

Только что он может? Песни петь умеет немножко. Если бы можно было сделать еще один концерт и придумать для этих людей самую хорошую песню! И чтобы они знали, что это для них...

Ветер тоже был добрый. Плотный и очень теплый. Он пришел со стороны солнца и мягко подталкивал Максима в спину, помогал идти.

Пирожок исчез. Максим даже крошки слизнул с ладони. И осталось лишь сладкое воспоминание о мясной начинке и поджаристой корочке. Голод тоже остался. Только раздразнился пуще. Что такому громадному голоду маленький пирожок? Папа в таких случаях говорит: "Слону дробинка".

Слону...

"Купи слона..."

Максим улыбнулся и повернул на улицу Гризодубовой. Он никогда по ней раньше не ходил, но знал, что она должна привести его почти к дому. Это была короткая дорога.