Александр Крестинский: Жизнь и мечты Ивана Моторихина

Иван стоял посреди кабинетика и улыбался. Сейчас ему казалось очень лихо огорошить директора своим появлением на ночь глядя.

- Вы... приехали?

Иван отрицательно покачал головой. Улыбка сама собой исчезла с его лица. И то, как она исчезала, самое ее движение, насторожило Андрея Григорьича:

- Как ты здесь?

- Я в Дорогом был, на экскурсии. Там Колю встретил... на "Колхиде"...

- Мать знает, что ты здесь?

- Нет. Вернее, да.

- Нет или да?

- Бабушке передали. Я утром вернусь. Молочной машиной.

- Дома был? Как Гусев встретил?

- Не заходил я...

- Прямо сюда?

- Сюда... - Иван смутился.

- Разобрал он, Ваня, избу свою, - сказал Андрей Григорьич, - а изба трухлявая. Где погнило, где древоточец поел... Короче говоря, на дрова - и то едва сгодится. Стал просить ссуду, чтобы с отцом твоим расплатиться, а ему отказывают, поскольку пьяница... Слушай, Ваня, - спохватился вдруг Андрей Григорьич, - а ночевать-то где? - И тут же заключил: - Негде.

Поглядел на часы, подумал, показал на диванчик в углу.

- Здесь будешь спать.

Потом долго и крепко стучал в дощатую стенку, прислушивался. Наконец там раздался шорох, кряхтенье, кашель. Вскоре вошел сторож дядя Гурий в заспанном пиджаке.

Иван удивился: как это он услышал стук - глухой ведь.

Андрей Григорьич поманил дядю Гурия пальцем, крикнул в самое ухо:

- Подушку! Два одеяла! Два! Сюда! - и показал на Ивана.

Дядя Гурий медленно, как-то осоловело перевел взгляд на Ивана, подозрительно, как тому показалось, оглядел его и направился к выходу.

- Не забудь, ему в самое ухо кричать надо. - Андрей Григорьич улыбнулся, вздохнул: - Ох, сторож... Знали бы в районе, что глухаря сторожем держу. Слушай, Ваня, - спохватился он, - ты небось есть хочешь?

- Хочу, - согласился Иван и сразу почувствовал, как сильно хочет есть.

- Сейчас я домой позвоню, чтоб принесли... - Андрей Григорьич снял трубку.

- Андрей Григорьич, не надо! У меня вот! - Иван поднял свой узелок. Так и не развязывал с самого утра.

- Ну, хорошо. Сейчас чайку соорудим.

Он порылся в тумбочке стола, вытащил электрический чайник, потом заварочный, сахар в банке из-под кофе, кружки. Подмигнул:

- Никому не говори, что у директора в тумбочке!

Иван весело кивнул. Опять ему стало спокойно, мирно. Надолго ли?

- Развязывай узелок, чего у тебя там? - с неожиданным интересом сказал Андрей Григорьич и отодвинул в сторону свою писанину.

Иван с готовностью развязал бабушкины припасы: хлеб, яйца вкрутую, огурцы соленые, две куриные ноги и конфеты "Малина со сливками" - восемь штук.

Андрей Григорьич, потирая руки, навис над столом.

- Здорово! Сейчас перекусим. Твое холодное, мое горячее. Идет?

- Идет! - сказал Иван радостно.

У Андрея Григорьича в кабинете два стола - оба маленькие, стоят буквой "г". Андрей Григорьич с одного стола смахнул книги, календарь, место очистил, ловко все расставил, разложил...

По коридору прошаркал дядя Гурий. Молча вошел в кабинет, не глядя на стол, прошел к диванчику, кинул на него постель: две подушки, три одеяла удивленно сосчитал Иван и с интересом глянул вслед дяде Гурию.

- В День Победы, Ваня, собрались мы вечером в школьной столовой, неожиданно начал Андрей Григорьич, тихо, не глядя на Ивана, - все работники школы, и сторожа тоже... Стали фронтовики по очереди вспоминать свое. Дяде Гурию дали слово. Он встал и заплакал. И оттого, что войну вспомнил, и оттого, что слово дали... Ну, вот что, давай-ка ужинать! - сам себя перебил Андрей Григорьич другим - веселым - голосом.

Сидели, грызли куриные ноги и молча улыбались друг другу, а рядом все громче выпевал чайник.

Андрей Григорьич чисто-чисто объел косточку, вытер руки газетой, потрогал нос, засмеялся и говорит:

- Ваня, а ты чего ж на Новый год не приехал?

Иван пожал плечами - с чего бы вдруг?.. И тут вспомнил Танькино письмо: "А мы думали, ты на Новый год приедешь..."

- Ты приглашение-то получил?

- Нет... - И аппетит сразу пропал, и вся радость угасла. - Какое приглашение?

- Посылали тебе - совет дружины, ребята... - Андрей Григорьич зорко глянул на Ивана и добавил: - Да ты не расстраивайся, у нас тут зимой неполадки с почтой были... - И, видя, что Иван совсем потускнел, совсем-совсем, и глаза потухли, Андрей Григорьич добавил: - Карнавал нынче неудачный получился, костюмов мало, поленились ребята, некому было первый приз давать...

Глубоко задумался Иван, так глубоко, что Андрей Григорьич подумал: "Слава богу, промолчал хоть про второе-то письмо". Второе посылали перед весенними каникулами, звали Ивана в Ульяновск. Его класс ездил. Прежний.