Трина Паулус - Надежда каждого цветка

Спасибо всем тем в этом мире, кто помог мне поверить в бабочек. Это история гусеницы, которой непросто стать тем, кем она на самом деле является.

Как мне, как всем нам.

С любовью Трина.

Однажды крошечная полосатая гусеница вылупилась из личинки, которая так долго служила ей домом.

— Здравствуй, мир! — сказал он (поскольку это был гусеница-мальчик), — Тут, на солнышке, и правда ярко.

«Я голоден», — подумал гусеница и тут же начал обкусывать листик, на котором родился. Потом он съел еще один листик, и еще один, а потом еще один и рос все больше и больше… До тех пор, пока однажды он перестал жевать и подумал: «В жизни должно быть что-то большее, чем просто кушать и увеличиваться в размерах. Это становится однообразным».

И полосатый слез с родимого дерева, которое его укрывало и кормило. Он искал большего. Кругом были всевозможные новые для него штуки. Трава, земля, ямки, крошечные жуки — все его изумляло. Но ничто не приносило удовлетворения. Когда он натыкался на других ползающих, подобных ему самому, он особенно оживлялся. Но они были так заняты поглощением пищи, что у них не было времени даже поговорить — в точности, каким Полосатый был сначала.

«Да они не знают о жизни больше, чем я», — вздыхал он. И вот однажды полосатый увидел, что некоторые ползущие ползут в определенном направлении. Он посмотрел вокруг, чтобы разобраться, какова была их цель, и увидел огромную колонну, поднимающуюся высоко в небо. И когда он присоединился к ползущим, он выяснил, что эта колонна был целым столбом копошащихся, толкающихся гусениц – Столбополз! По-видимому, гусеницы старались добраться до вершины — но вершина совершенно терялась в облаках, и Полосатый не мог даже представить, что же было там, наверху. Он почувствовал новое вдохновение — словно сок, который поднимается вверх по дереву весной.

«Быть может, я найду то, что ищу!»

Полный волнения, Полосатый спросил у ползущего рядом:

— Вы не знаете, что там происходит?

— Я сам только что приполз, — сказал другой, — Ни у кого нет времени объяснить, они все так заняты тем, чтобы добраться ТУДА, наверх.

— Но что же там наверху? – не унимался Полосатый.

— Никто этого не знает, но должно быть что-то ужасно замечательное, раз все туда стремятся. Ну прощайте, у меня нет времени!

И с этими словами он ввинтился в самую гущу.

В голове у Полосатого загорался огонек нового стремления. Он никак не мог собраться с мыслями. Каждую секунду все новые и новые ползущие мелькали мимо и исчезали в Столбоползе.

— Мне остается только одно, — подумал он и сам запрыгнул внутрь.

Первые моменты в чреве Столбополза были настоящим потрясением. Полосатого толкали, на него наступали, пинали во всех направлениях. Либо взбираться самому, либо взберутся по тебе. И Полосатый начал подъем. И не стало больше гусениц-попутчиков рядом с Полосатым — все они обернулись преградами и помехами, которых он стал использовать как ступеньки под своими ногами на пути наверх. Такой простой и однозначный подход очень помогал Полосатому, и он чувствовал, что поднимается все выше и выше. Но в некоторые дни ему казалось, что он только ухитряется оставаться на месте. Это особенно чувствовалось, когда тень беспокойства шевелилась внутри.

«Что же там, наверху? — шептал он, — Куда мы карабкаемся? В один особенно выматывающий день Полосатый не мог больше терпеть и прокричал вниз:

— Я ничего не понимаю, и здесь нет времени даже думать!

Маленькая Желтая гусеница, через которую он переползал, выдохнула:

— Что ты сказал?

— Я просто разговаривал сам с собой, — промямлил Полосатый, — Это совершенно не важно — я просто поинтересовался, куда же мы идем?

— Знаешь, — сказала Желтая, я сама раздумываю над тем же, но поскольку нет никакой возможности узнать это, я решила, что это неважно.

Она вспыхнула, услышав, как глупо это звучит — и поспешно добавила:

— Никто, похоже, не беспокоится о том, куда мы все ползем, значит, это должно быть что-то хорошее.

Но с этими словами она опять покраснела:

— Как далеко мы от вершины?

Полосатый ответил мрачно:

— Поскольку мы не в самом низу и не на самом верху, мы, надо полагать, где-то посередине.

— Ну да…, — сказала Желтая, и они опять начали взбираться. Но теперь у Полосатого появилось новое чувство. И чувство это было не хорошее. Он потерял былую непоколебимость. «Как я могу наступать на кого-то, с кем я только что разговаривал?» Полосатый всячески старался избегать Желтую, но однажды она оказалась прямо у него на пути.