Николай Дубов - Огни на реке

Он погружает свои светлые, как пиво, усы в пену, потом отставляет кружку, вытирает усы и обращается к собеседникам:

— Я ведь сам родом-то оттуда, из Алёшков… Как же я мог на месте усидеть, когда на моей родине такое началось? Уж теперь-то мы нашу землю образуем! — Он стукает по столу кулаком так, что кружки подпрыгивают, одним глотком допивает оставшееся пиво, поднимается, и только теперь становится видно, какой это большой и сильный человек. — Пошли, Настя!

Сахалинцы уходят. Юноша пьет пиво, а толстый мужчина, потирая лысину, смотрит вслед ушедшим и говорит:

— Вон как — за двенадцать тысяч верст человек прискакал!..

— А как же? — отвечает юноша. — Я вот, как курсы кончу, тоже туда поеду.

Они умолкают.

Костя ожидает продолжения разговора, но лысый уходит, а юноша углубляется в книгу.

Через некоторое время Костя опять идет в кормовой салон, где расположились сахалинцы. Однако Настя уже спит, положив голову на колени матери; спит и отец, вытянувшись на узком диванчике во весь свой огромный рост.

Не спит только старшая сестра Насти — сторожит вещи. Костя пробует с ней заговорить, но она, опасливо моргая подпухшими веками, косится на него и молчит. Как все-таки несправедливо бывает в жизни, думает Костя: вот такую сонную клушу везут в Каховку, а он не может туда попасть!..

Однако делать здесь нечего, и Костя уходит в буфет. Там большие окна, из них видно все вперед и по сторонам, а дверь ведет на нос, где на барабан намотана якорная цепь и торчат какие-то рычаги. Костя открывает дверь и выходит туда, но его догоняет возглас:

— Мальчик, не ходи на нос! Ты же видишь, что на двери написано.

Он ничего не собирался делать, а только хотел посмотреть якорь и как бегут волны от носа. Нет уж, если здесь все запрещается, лучше сидеть в каюте!

У трапа кто-то берет его за плечо:

— Ну, герой, нравится тебе у нас?

Перед Костей стоит тот самый лейтенант, помощник капитана, и улыбается. Костя разозлен своими неудачами, улыбка лейтенанта злит его еще больше, и после секундного колебания он сердито буркает?

— Нет!

— Ну? Почему?

— Что это за пароход такой, что ни пойти, ни посмотреть!..

— Ясно. Тебе хочется и машиной поуправлять, и штурвал покрутить, и неплохо было бы в мегафон крикнуть: "Лево на борт!" или еще что-нибудь в этом роде. А?

— Ничего подобного! Просто я хотел посмотреть.

— Ага. Ну, пойдем посмотрим. Что здесь в духоте сидеть!.. Вот, говорит помощник, — после машины самое главное дело на пароходе — руль. Руль там, внизу, под кормой, к нему идут штуртросы от этого штурвала. Рулевой поворачивает штурвал — поворачивается и руль…

— Что, товарищ помощник, новая кадра? — улыбаясь, спрашивает рулевой.

— Все может быть. Глядишь, и нас сменит.

— А что ж? Свободная вещь.

— Где же нактоуз? — спрашивает Костя.

Штурвал стоит у самого окошка, и перед ним нет компаса, а он всегда бывает на судах, о которых Костя читал.

— Видал? Подкованный товарищ! — смеется помощник. — Компас нам не нужен. Мы ведь не по морю — по Днепру ходим, и здесь берега и все обстановочные знаки перед глазами.

— А карты?

— Карта тут, — стучит себя по лбу рулевой.

Лицо Кости выражает недоумение, и помощник поясняет:

— Мы реку наизусть должны знать — снизу вверх и сверху вниз, вдоль и поперек.

— Тут, пока на карту глядишь, так в берег и врежешь, — говорит рулевой. — Мы и без карты не заблудимся…

— Одерживай! — прерывает его помощник, но рулевой и сам уже поворачивает штурвал, и поворотное движение парохода замедляется. — Что-то мне не нравится этот перекат: раньше времени обнаруживается.

— Да нет, нормально. Вода быстро спадает, вот он и лезет наверх, говорит рулевой.

— Ну, что тебе еще показать? Переговорную трубу? Через нее мы передаем команду в машинное отделение — какой держать ход.

— А можно… — начинает и не оканчивает Костя.

— Нет, зря болтать нельзя.

— Я только послушать.

— Это — пожалуйста.

Помощник вынимает пробку, Костя прижимается ухом к раструбу. По трубе доносится смутный, неясный шум и учащенное сопенье, словно кто-то громко дышит Косте в самое ухо.

— А почему это мы плывем-плывем, а на берегах ничего нет — ни городов, ни сел?

— Есть, только редко — где высокие места. Видишь, берега какие низкие. Весной, в полую воду, Днепр их все заливает. Он на километры, брат, разливается. Если бы тут сёла были, их бы тоже заливало. А сёла подальше, на взгорьях, стоят, чтобы их вода не доставала. Вот потому и кажется, что берега пустынные.