Май Митурич - Командорские острова

Я думал, что остров Беринга высокий и грозный. А он затерялся в Великом океане, зеленый и плоский.

…Давно, больше двухсот лет назад, Петр I отправил в восточные моря экспедицию под командованием командора Беринга. Долгое плавание подходило к концу, когда жестокий шторм застал корабль Беринга у берегов неведомой земли. Оборвался якорный канат. Корабль понесло на скалы. Спасение пришло чудом. Огромная волна перенесла корабль через рифы и выбросила на берег.

Едва люди Беринга ступили на землю, к ним подбежал песец. Потом еще и еще. Песцы совсем не боялись людей, и моряки поняли, что земля необитаема. Сбежалась целая стая песцов. Они расхрабрились, стали воровать все, что попадалось, нападали на больных, кусали спящих.

На пустынном берегу не было ни одного дерева, нечем было обогреться, не из чего построить шалаш. Чтобы спрятаться от холодного ветра, моряки по горло закапывались в песок.

Многие умерли. Умер от цинги и Витус Беринг.

Спутник Беринга ученый Стеллер поднялся на самую высокую гору и увидел, что они на острове.

Из обломков корабля оставшиеся в живых моряки построили другой корабль, поменьше, миновали рифы и добрались до берегов Камчатки.

А капитан — командор Витус Беринг навсегда остался на острове.

В прибрежном песке море скрывает снятые с корабля пушки.

Ходил я по океанскому берегу, все хотел найти бутылку с письмом. Бутылок много — и японские и американские попадаются, да все пустые. Валяются ящики, бочки, разноцветные поплавки от сетей, китовые кости лежат — ребра как бревна. Совсем зеленый бамбук выбросило. Откуда он? Из Японии, из Вьетнама?

А можно походить и по морскому дну.

Ручейками журчит в отлив вода, уходит все дальше. Там, где недавно кипел прибой, гуляй себе в ботинках. Поникли бурые водоросли, мечется в лужах рыбешка, бегают по дну раки-отшельники. Взял я одного в руки, он съежился, хочет спрятаться, а не может. Вырос рачишка, мала ему стала раковина. Пока я его разглядывал, рачок вылез из ракушки, плюхнулся в воду и убежал в траву, а домик остался у меня в руках.

Пошел дальше. В ямках поглубже сидят морские ежи, тихонько шевелят зелеными иголками. Закрыли дверки, притаились в своих скорлупках балянусы, распластались морские звезды — красные, зеленые, большие и маленькие.

Далеко зашел я и не заметил, как ручейки побежали обратно к берегу. Лужи стали сливаться в озерки, озерки — в заливчики. Начался прилив. Как ни спешил, как ни прыгал, все равно ноги замочил. Оглянулся — где я бродил, снова гуляют волны. Расправились водоросли, открыли дверки, высунули усы балянусы, зашевелились морские звезды. А мой знакомый рачок-отшельник ищет себе новую раковину. Наверное, теперь не поленится, найдет себе домик по росту.

Всю зиму котики живут в океане, а весной, когда утихнут штормы, спешат к берегам Командоров. Первыми приплывают самые сильные — секачи и захватывают на каменистой отмели места для своих семей. Для опоздавших места не остается. В бою отвоевывают они право выйти на берег.

За секачами приплывают их большие семьи. Скоро рождаются малыши. За темную шерстку их называют черненькими.

Далеко в море уходит каменистая гряда — лежбище. И всюду, насколько видит глаз, лежат на камнях черненькие со своими матерями под охраной секачей. Долгие месяцы секач не ест и не пьет, день и ночь сторожит свое семейство. Высоко подняв усатую голову, грозно смотрит по сторонам, с ревом скалит клыки, готовый броситься на чужака.

Только ванька-песец [1] На Командорах песцов называют ваньками. — лениво трусит в драной летней шубке под самым носом у свирепых секачей. Все к нему привыкли, не обращают внимания. А ванька принюхивается — чем бы поживиться. Заметил, что черненький далеко ушел от взрослых, хвать его острыми зубами прямо за животик и поволок. Бе-бе-бе! — как овечка кричит черненький. — Мама, мама, мама! Но мать далеко в море ловит рыбу. Ласты малыша скользят по камням, — ему нечем уцепиться, и песец все тащит его, хочет спрятаться за большой камень на краю лежбища, загрызть малыша и съесть, пока задира-секач ссорится с соседом.