Сергей Михалков - Балалайкин и К°

Глумов. Послушай, Балалайкин, есть у меня к тебе один вопросик...

Балалайкин. Успеете... А вот эти фиги мне Эюб-паша презентовал... Впрочем, не следовало бы об этом говорить. Ну, да ведь вы меня не выдадите! Да вы попробуйте-ка! Аромат-то какой!

Глумов. Эюб-паша за что же вам подарки делает?

Балалайкин. А я тут ему одно сведеньице в дипломатических сферах выведал... так, пустячки!

Рассказчик. Балалайкин! Пощадите! Ведь вы себя в измене отечеству обличаете!

Балалайкин. Ах! Ах! Ах! (Смеется.) Я действительно сведеньице для него выведал, но он через это сведеньице сраженье потерял - в том самом... ну, в ущелье, как бишь его? Нет, господа! Я ведь в этих делах осторожен! Однако я его и тогда предупреждал. Ну куда ты, говорю, лезешь? Ведь если ты проиграешь сражение, тебя турки судить будут, а если выиграешь, образованная Европа осудит. Подай-ка лучше в отставку.

Глумов. Не послушался?

Балалайкин. Не послушался - и проиграл! А жаль Эюба, до слез жаль! Лихой малый и даже на турку совсем не похож! Я с ним вместе в баню ходил совсем как есть человек! Только тело голубое, совершенно как наши жандармы в прежней форме, до преобразования. Да, господа, много-таки я в своей жизни перипетий испытал! В Березов сослан был, пробовал картошку там акклиматизировать - не выросла! Но зато много и радостей изведал! Например, восход солнца на берегах Ледовитого океана! Представьте себе, в одно и то же время и всходит и заходит - где это увидите? Оттого там никто и не спит. Тюленей ловят!

Очищенный. Желал бы я знать, тюленье мясцо - приятно оно на вкус?

Балалайкин. Мылом отдает, а, впрочем, мы его ели. Там летом семьдесят три градуса мороза бывает, а зимой - это что ж! Так тут и тюленине будешь рад. Я однажды там нос отморозил; высморкался - смотрю, ан нос в руке!

Глумов. Ах, черт побери!

Балалайкин. К счастью, я сейчас же нашелся: взял тепленького тюленьего маслица, помазал, приставил - и вот, как видите. (Предлагает всем освидетельствовать свой нос, но Рассказчик затыкает ему рот салфеткой.)

Глумов. Балалайкин! Послушай, брат, но не лги, а отвечай прямо: ты женат?

Балалайкин (после паузы, пьяным, увядшим голосом). Женат. Восемь дочерей имею: Анна, Антонина, Аграфена, Анастасия, Аглая, Арина, Александра... Аида - младшенькая. Ну и что?!

Глумов. А как ты насчет двоеженства полагаешь?

Балалайкин. Вообще говоря - могу! Но это, разумеется, зависит...

Глумов. Давай же кончать. В два слова... тысячу рублей?

Балалайкин (встрепенувшись). Голубчики! Да ведь вы... по парамоновскому делу? Помилуйте! Мне Онуфрий Петрович Парамонов в присутствии Ивана Тимофеевича без всякого разговора уже три тысячи надавал!

Рассказчик. То была цена, а теперь другая. В то время охотников мало было, а теперь ими хоть пруд пруди. И все охотники холостые, беспрепятственные. Только нам непременно хочется, чтоб двоеженство было. На роман похожее.

Балалайкин. Меньше двух тысяч нельзя! Помилуйте, господа! Тысяча рублей! Разве это деньги? А моральное беспокойство? А трата времени! А репутация! Человека, который за тысячу рублей... Тысяча! Смешно, право! Ведь мне свои собратья проходу за эту тысячу не дадут!

Очищенный (скромно). Позвольте мне! Я за пятьсот...

Балалайкин (быстро). Хорошо-с. Согласен! Согласен. Согласен. Пусть будет ни по-моему, ни по-вашему - накиньте шестьсот на возможные судебные издержки...

Рассказчик. Адвокат, а суда боится!

Глумов. Ну, договорились. Где у тебя шампанское? Надо обмыть уговор!

Балалайкин свистит, появляются лакеи.

Балалайкин. Шампанского!

Лакеи приносят шампанское, открывают бутылки, разливают

по бокалам.

А шаферами кто будет?

Рассказчик. Мы с Глумовым.

Очищенный. А меня кем пристроите? Я на свадьбах гулять люблю-у-у...

Глумов. Будете посаженым отцом.

Очищенный. Десять рублей присовокупите в виде личного вознаграждения и за прокат платья?

Глумов. Присовокупим, Иван Иваныч! Да поселись у нас! Тебе что нужно? Щей тарелку - есть! Водки рюмку - найдется. Пьем за здоровье двоеженца!

Чокаются, пьют.

Очищенный. Ах! Хороша шампанея!

Балалайкин (великодушно). А ежели по обстоятельствам дел потребуются лжесвидетели, то вы во всякое время найдете их здесь... Вот они! И безвозмездно!

Рассказчик (Растроганно). Господа! Господа! Заключимте четверной союз!

Балалайкин. За нашу дружбу!

Все встают и, что-то торжественно бормоча, берутся за

руки.

Это - клятва.

Затемнение

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Рассказчик (в зал). Мы вернулись от Балалайкина уже втроем и притом в самом радостном расположении духа. Мысль, что ежели подвиг благонамеренности еще и не вполне нами совершен, то, во всяком случае, мы находимся на прямом и верном пути к нему, наполняла наши сердца восхищением. Знаменательно, что, раз человек вступил на стезю благонамеренности, он становится деятелен, как бес. Мы были полны жаждой деятельности и, оставив дома Очищенного, решили скакать к самой "штучке" парамоновской, к Фаинушке, дабы убедиться, что и невеста подготовлена к перемене своей судьбы. От созерцательного выжидания мы решительно приступили к действию, и остановить нас не могла уже никакая сила.