МАТО НАЖИН: МОЁ ИНДЕЙСКОЕ ДЕТСТВО

Но когда моя лошадь прибавила скорости и поравнялась с животным, я всё же рискнул сделать первый выстрел, и, к своему удивлению, попал. Вторая стрела лишь скользнула по загривку бизона. Третья заставила бегущее животное сбавить темп. Я выпустил четвёртую стрелу, но и она не убила бизона. Я был огорчён. Мне казалось, что я истратил слишком много стрел. Но бизон бежал уже совсем медленно, и я понял, что ещё один хороший выстрел может сделать меня настоящим охотником. Лошадь, казалось, понимала всю важность этого момента, и мне не пришлось объяснять ей, что нужно подобраться как можно ближе к животному. Скоро я уже был рядом с бизоном, и последний удачный выстрел завершил дело.

Я спрыгнул с коня и встал над своей добычей, озираясь вокруг, в надежде, что весь мир видит это. Но я был один. Во время преследования я не заметил, что ускакал далеко вперёд. Равнина была пуста, насколько хватало глаз, и я даже не представлял себе, где может быть отец. Я просто стоял и смотрел на тушу, простёртую на земле, и был счастлив. Мне хотелось, чтобы все знали, что я, Ота Кте, убил этого бизона. Но, похоже, никто не знал где я, и, поскольку поблизости никого не было, мне следовало что-то взять у этого животного, дабы показать, что именно я убил его. Я вытащил все стрелы, одну за другой. На мой взгляд, их было слишком много. Если бы я был хорошим охотником, то уложил бы бизона одной стрелой, а мне понадобилось целых пять. Очень велико было искушение выбросить пару стрел, ведь никто не видел меня в этот момент. Я знал, что меня и так будут хвалить и отец и мать, но этого казалось мало, и я едва не солгал.

Я думал об этом, когда достал свой нож, наточенный отцом, и снял шкуру с половины туши. Я был слишком мал, чтобы перевернуть её. А пока я раздумывал, что делать дальше, вдалеке послышался голос отца: «То-ки-и-ла-ла-ху-во?» – «Где ты?». Я тут же вскочил на лошадь и поскакал на вершину невысокого холма. Отец заметил меня и направился навстречу. Я понял, что не смогу солгать ему, ведь он всегда учил меня говорить только правду. Он хотел вырастить из меня честного человека, и я понял, что нужно сказать правду, даже если она принесёт мне меньше славы. Отец позвал меня с собой, к его добыче. Но когда мы совсем приблизились друг к другу, я очень тихо сказал ему: «Отец, я убил бизона».

Его улыбка сменилась изумлением, и он спросил, где же этот бизон. Я показал ему, и мы вдвоём отправились туда, где лежала наполовину ободранная мною туша. Отец закончил эту работу за меня. Я мог сам снять шкуру, только не мог перевернуть тушу. Нужно было повернуть голову и положить животное на спину. Когда шкура была снята, отец покрыл ею спину моей лошади, шерстью вниз, а на нее уложил мясо, следя за тем, чтобы центр тяжести был точно посередине. Затем он прикрыл мясо свисающими концами шкуры, чтобы защитить его от дорожной пыли, и я отправился домой, сидя поверх этого тюка.

Я показал отцу стрелы, которые выпустил в бизона и рассказал, как я убил его. Отец был очень доволен и всё время хвалил меня, а я ещё раз порадовался тому, что сказал ему правду.

Мы поехали к бизону, которого убил отец, приготовили тушу к перевозке домой и добрались до лагеря только к вечеру. Пожалуй, даже король, следующий во главе своей свиты, не держался бы так гордо, как я, когда въехал в селение, восседая на тюке с мясом убитого мной бизона. Теперь у матери было два охотника в семье, и я предвкушал, как она обрадуется. У индейцев не принято хвастаться своими подвигами, меня всегда учили, что это некрасиво, и я раздувался от гордости, но молчал. Обычно, возвратившись домой, я сразу же убегал играть с другими мальчишками, но в тот день я всё время крутился возле нашего типи, чтобы послушать, что обо мне говорят. Вскоре весь лагерь уже знал, что Ота Кте добыл своего первого бизона.

Отец был так рад, что подарил мне одну из своих лучших лошадей. Он позвал одного из стариков к нам в типи, сообщил ему новость и попросил известить всех в лагере. Я слышал, как тот, стоя в дверях, пел хвалебную песнь в честь отца. Потом привели лошадь, и я взял её за повод. Певец же позвал другого старика, который и получил этого коня в подарок. Он взял у меня повод и сказал: «Ха-йи», что значит: «Спасибо». Этот старик был очень благодарен за такой замечательный подарок.

Так окончилась моя первая и последняя бизонья охота. Теперь, в дни, когда бизонов больше нет, она живёт только в моей памяти.