МАТО НАЖИН: МОЁ ИНДЕЙСКОЕ ДЕТСТВО

В детстве, когда мы видели, что знахарь заходит в чьё-то типи, где есть больной, мы ждали снаружи и ощущали присутствие Великой Тайны в этом месте. Важность этой церемонии делала нас очень смирными.

Однажды мы увидели нескольких молодых мужчин, возвращающихся из военного похода. Когда они подъехали ближе, мы заметили, что у одного из них было не ладно с ногой. Она свободно болталась, когда он ехал верхом. Добравшись до лагеря, он осторожно слез с лошади и заковылял в сторону своего типи. Мы смотрели на него, восхищаясь его мужеством. А вскоре к нему пришёл знахарь. Спустя несколько дней мы снова увидели этого человека. На его ноге была шина из сыромятной кожи, привязанная кожаным ремешком, и он опирался на палку. В те времена не было костылей, но увечные и старые люди использовали длинные палки, напоминавшие пастушеский посох. Этот молодой человек полностью доверял знахарю, и вскоре был совершенно здоров.

Первым серьёзным исцелением, которое я помню, было выздоровление мальчика, страдавшего пляской святого Витта. Мы не знали ничего об этой болезни до прихода белых, поэтому называли её «шкан-шкан-васичун», что означало «тряска белого человека». Нам было очень странно видеть, что этот мальчик весь трясётся, даже когда просто стоит, и когда мы услышали разговоры о церемонии исцеления, то захотели её увидеть.

Родители этого мальчика поставили в стороне от остальных большое типи с входом, обращённым к востоку. Когда пришёл знахарь, мы встали в круг и вели себя очень тихо. Он был одет только в набедренную повязку, а его тело раскрашено красным. В правой руке он держал трещотку, а в левой – небольшой барабан. Он вошёл в типи вместе с больным мальчиком и вскоре вышёл обратно, ведя его перед собой, одетым и раскрашенным точно так же. Знахарь провёл мальчика по четырём сторонам света (Четырём Ветрам, как говорят Лакоты), продолжая петь специальную песнь исцеления. Последняя остановка была на севере. И когда путешествие было закончено, вокруг типи образовался квадрат. Затем знахарь увёл своего пациента в типи. Спустя несколько дней мы снова увидели этого мальчика, и он был совершенно здоров. С тех пор, как он перестал «трястись как белый человек», мы снова стали с ним играть.

В своих церемониях знахарь почти всегда использовал музыку и пение. Во время пения он использовал барабан или погремушку, а иногда дул в свисток.

Эти инструменты знахарь прятал после каждого обряда, и никто не мог видеть их, если ему не требовалось лечение. Считалось, что если всякий будет глазеть на них или неосмотрительно брать в руки, то эти предметы потеряют часть своей магической силы.

Погремушки, на которых были нарисованы символы, понятные только знахарю, хранились в красивых сумках из сыромятной кожи, куда складывались и лекарственные травы.

Когда знахарь заходил в чьё-нибудь типи, вокруг должна была стоять тишина, и члены семьи пациента выходили наружу и следили, чтобы никто не шумел.

Знахарь всегда начинал с того, что сооружал квадратный земляной алтарь у постели больного. По его углам втыкались раскрашенные в яркие цвета палочки. Сам алтарь тоже разрисовывался цветной глиной. Затем знахарь начинал петь. У индейцев есть песни на все случаи жизни. Они верят, что пение приближает их к высшим силам более, чем что-либо ещё. Они верят, что даже одинокий голос достаточно силён, чтобы Великий Дух услышал его.

Когда песня заканчивалась, знахарь доставал из своей сумки лекарственные травы, которые замачивал в воде или кипятил. Когда больной выпивал полученный настой или отвар, ему очень скоро становилось лучше. Иногда знахарь рассказывал больному о том, как он ходил в горы для поста и молитвы, и о чудесном видении, полученном им там. Пациент часто был так увлечен этим рассказом, что забывал о собственной болезни, и порой ему больше не требовалось никакого лечения.

Погремушка знахаря делалась из сырой кожи, которой сразу же, пока она ещё не высохла, придавали нужную форму. Две её половинки сошнуровывались вместе, как воллейбольный мяч, только в этом случае длинный ремешок не обрезался, а позднее обматывался вокруг рукоятки. Чтобы, высохнув, погремушка приняла круглую форму, между кожаными половинками оставляли небольшое отверстие, через которое её заполняли песком. Когда кожа высыхала, песок удаляли, а на его место засыпали мелкие камушки. Затем вставлялась рукоятка, которая должна была крепиться точно в центре – если пренебречь этим правилом, то погремушка скоро сломается. Затем рукоятка обматывалась ремешком, и погремушку можно было украшать.