Владимир Одноралов - Град

Стою с телятами под осиной, с интересом думаю: мол, вырастет он с куриное яйцо или нет? Или вырастет и побьет нас тут всех - меня, телят, пастуха, который орет... Но стал будто стихать. До куриного яйца, слава тебе, не вырос!

И поразительная возникла картина, я даже мерзнуть забыл: за пять минут всю июльскую травушку усыпал и под собой скрыл белый, сверкающий гравий. Тут же он начал таять от горячей земли, и брел я с телятами (они за мной к дому увязались) по грудь как бы в молоке. Без живота брел, без ног. Слышу, только шуршат мои ноги по ледяному гравию, мерзнут и мокнут.

И как вы думаете, в каком я иду состоянии?! Да в замечательном! Прямо бубенчики во мне звенят: мол, эх, какое было явление природы! Мол, Владимир Иванович, небывалый ты град пережил! Но вспомнил про пастуха, про мужиков на сенокосе в поле и поостыл: "Дурак! - сам себе говорю. - Чему радуешься? Вон он как черемуху отделал - вся ягода на земле. Вон, вон - в огородах-то что творится! Огурцы, помидоры - все вдрызг разбито, листва в решето. Будто пулеметами по ним прошлись. А с хлебом - что? Это что же сейчас нормальный крестьянин чувствует? Волосы небось рвет на себе".

И встречается мне, в селе уже, нормальный крестьянин Федор Трофимович.

- Чо, - говорит, - попало тебе маленько, Владим Иваныч? Набил он тебе шишек?

- Да мне-то что, вот вам он беды наделал.

- Д-да, едри его!.. Обмолотил нам валки. Сено опять же убирать не дает... Что ж, поле-другое спи-ишут. Он токо нашу бригаду и накрыл. Огороды, конешно, все-ем помял. Ла-адно, переживем. Я, Владим Иваныч, нескоко градин замерил кронциркулем: тридцать шесть миллиметров средний диаметр. Ты возьми для заметки-то. Старухи наши такого града не помнят!

Вот и пишу я эту заметку: двадцать пятого июля 1986 года прошел над селом Ташла небывалый в нынешнем столетии град, но хорошенько напугал он только меня, пса-подворушника Дружка да телят в лесу. И это печально...