Софья Прокофьева - Глазастик и ключ-невидимка (=Девочка по имени Глазастик)

Король опять повелел джинну сровнять дворец с землёй.

И так без конца. Построй — разрушь. Построй — разрушь.

В глазах измученного джинна завертелись бесконечные колонны, ступени, башенки, и, почти теряя сознание, он рухнул на пол за троном.

Джинн лежал неподвижно, и от усталости искры не вылетали у него изо рта, а с тихим шипением гасли на языке.

Джинн с тоской вспомнил длинные, молчаливые вечера у волшебника Алёши. Тёплый круг света от настольной лампы. Доброе лицо волшебника Алёши, склонившегося над старинной книгой. А как уютно было сидеть, прижавшись спиной к тёплым батареям, да ещё можно было тихонько поворчать, что дует в шею из форточки.

Джинн тихонько застонал, глянул на хмурое, недовольное лицо короля и закрыл глаза.

«О я несчастный, невезучий джинн, — с отчаянием подумал он. — Мне совсем не нравится мой новый повелитель. Но я не смею его ослушаться, ведь он владеет волшебным сосудом. Отныне я должен повиноваться ему вечно. А вечность — это так долго!»

Между тем король, с беспокойством поглядывая на джинна, тоже размышлял, как ему быть.

«Такие ручищи, такие ножищи, кошмар какой-то! А вдруг он перестанет мне повиноваться, что тогда? Пожалуй, лучше всего было бы приказать ему посадить самого себя на цепь. Да ещё такую крепкую, чтоб он сам не мог её порвать.

Как только глупый Мираклюс создаст волшебный эликсир и королева Ветреница в последний раз принесёт… Но тс-с! Об этом опасно даже думать. Как только королева Ветреница принесёт в последний раз… Тогда я посажу джинна у ворот, сквозь которые влетают ветры в моё королевство, и прикажу ему сторожить ворота день и ночь, чтоб не пролетел даже маленький ветерок».

— Решено! Я сделаю тебя привратником! — после некоторого раздумья сказал король.

— Привиратником? — вздрогнул джинн. — Прости своего бестолкового слугу, о новый повелитель! Я не знаю, кто такой привиратник. Что я должен привирать и кому?

— Не привиратником, а привратником, — рассердился король.

— Вот я и говорю, привиратником.

— Какой ещё привиратник! — затопал ногами король. — Ты будешь привратником. Будешь стоять у ворот и никого не пускать. Понял?

— Это я ещё могу, о новый повелитель! — уныло кивнул головой джинн.

«И посажу тебя на цепь», — подумал король.

Джинн с испугом и укором посмотрел на него.

«Ещё мысли читает…» — поёжился король.

«А какие мысли были у волшебника Алёши, — с тоской и сожалением припомнил джинн. — Добрые, задушевные. Так, подумает иногда: „С джинном лучше не связываться“. Но ведь он был прав, тысячу раз прав! Лучше бы он меня не знал, не встретил на своём коротком, скорбном пути…»

— Я желаю поговорить с твоим бывшим повелителем, — прервал его мысли король. Он подозвал слугу. — Привести ко мне этого… как его… волшебника Алёшу!

— Позволь, о, позволь превратиться мне в комочек пыли и закатиться под трон! — с мольбой взвыл джинн.

— Не позволяю. — Король уже понял, что с джинном можно не церемониться.

Зал наполнился свистом и шелестом шёлка, тихим говором. Придворные жались к стенам. Они издали с опаской и любопытством разглядывали огромного джинна.

Где-то в самом конце зала мелькнул потрёпанный пёстрый плащ старого актёра.

Двое стражников ввели волшебника Алёшу.

Джинн так и съёжился под его взглядом, втянул голову в плечи, замер на полу.

К волшебнику Алёше скользящей походкой подошёл Главный Сборщик Улыбок в плаще с каймой из золотых снежинок по краю.

— Как я счастлив вас видеть! Наконец-то мы встретились! — с трудом скрывая мстительное торжество, проговорил он. — Согласитесь, теперь обстоятельства несколько изменились. И отнюдь не в вашу пользу. Когда я проник к вам сквозь стену, там, в вашем мире, я был бессилен. Там я не мог отобрать вашу улыбку, но теперь… Не упрямьтесь! Это один миг и, уверяю вас, совсем не больно. Ну улыбнитесь же!

Главный Сборщик Улыбок протянул к волшебнику Алёше свою страшную руку с мягко изгибающимися пальцами.

— Улыбнитесь, его величество ждёт! — повторил он.

Но волшебник Алёша только плотней запахнул плащ с точно такой же каймой из золотых снежинок по краю и отступил назад.

— Зачем вам улыбка? — вкрадчиво проговорил Главный Сборщик Улыбок. Слова его плыли, словно масляные пятна по воде. — От улыбки только ненужная лёгкость на губах и шарики смеха во рту. Вы посмотрите, — он широко повёл рукой, — сколько достойных людей, и никто из них не может улыбнуться. Ну, станьте таким, как мы, и наш милостивый повелитель дарует вам свободу.