Кристина Выборнова: Кристинины сказки, или Фантазии двенадцатилетней девочки

— Возьми хоть один чемодан!

— Возьму, но с условием, что будешь нести его ты!

— Тогда не бери.

— Не собираюсь. Когда поедем?

— Завтра утром. В Шереметьевский аэропорт.

— Утром во сколько?

— В двенадцать. Выйти из дома надо примерно без двадцати десять.

— Можно собираться не торопясь, ведь сейчас только два часа дня!..

— Кстати, хочу тебе сообщить, что животным на самолет нельзя!

Я сделала несчастные глаза, и он торопливо сказал:

— Ну, можно, можно, но в особое отделение!

— В какое угодно, лишь бы поехали… Ну ладно, хватит об этом, я пойду соберу кое-какую еду.

Андрей кивнул в знак согласия и с жадностью посмотрел на котлеты. Я прикрыла сковороду рукой:

— Умерь свою жадность, возьми бутерброд с паштетом! — строго сказала я.

Андрей грустно вздохнул и, бросив прощальный взгляд на котлеты, ушел на кухню.

Я запихнула в сумку для еды спасенные котлеты и принялась резать хлеб. Гера и Джон удивленно смотрели, как мы собираемся и носимся как торпеды по всем углам квартиры. Я на минутку отвернулась от сумки с едой и тут же услышала жадное чавканье.

— Котлеты!!! — завопила я и обернулась.

У сумки стоял Андрей с Джоном и Герой. Он периодически давал им по котлете, но и про себя не забывал. Я горестно посмотрела на пустую сковородку и, обидевшись на Андрея, час с ним не разговаривала. Причины моей обиды были ясны: придется готовить новые котлеты. Впрочем, Андрей недолго горевал, что я с ним не разговариваю. Походив по комнате, он пошел в кухню доедать паштет. Я сразу заговорила. Бегать в магазин за паштетом совсем не хотелось. Точнее, я не заговорила, а заругалась. Андрей вздохнул и принялся таскать из пакета леденцы. Я опять заругалась. Тогда он присел на диван и стал штопать свои носки. На этот раз я разругалась не на шутку.

— Прекрати заниматься ненужными делами, а лучше помоги мне запихнуть в сумку сервелат, — раздраженно сказала я.

Андрей послушался и, убедившись, что сервелат не влезает, предложил вынуть коробку конфет. Я не соглашалась…

Прособирались мы до шести вечера. Валясь с ног от усталости, я легла на диван и, взяв бумагу с карандашом, принялась рисовать Андрея. Он заметил это и принял такую позу, что я прыснула. Мы уснули в семь часов, а проснулись тоже в семь часов, но утра. Андрей постучал в мою комнату и сказал, что ему всю ночь снилась еда. Я поняла намек и побрела на кухню.

— Что у нас поесть? — жадно спросил Андрей.

— Яйца, котлеты, немного огурцов соленых и остатки макарон, — объявила я.

— Мне-е-е…

— Возьми, в общем, сам! — нетерпеливо сказала я и удрала собирать полотенца.

Когда я все собрала, оказалось, что у нас две битком набитые сумки и два тощих пакетика (но пакетики большие). Итого: четыре. Это все мы сможем легко донести. На этом я успокоилась и стала собирать животных. Надев на них обоих ошейники, я подумала и прицепила к ним такие записки: «Имя Джон, порода спаниель, мин нет», «Имя Гера, порода сибирская, мин нет». Уж кто-кто, а я знала, как придираются к животным на самолетах. Потом я еще подумала и написала другую записку: «Гранат в сумке нет» — и прицепила ее, естественно, к сумке. Я прицепила такие записки ко всему багажу и на этом успокоилась. Из кухни вышел Андрей и вдруг сказал:

— Захвати кислородную маску!

— Но у меня ее нет!

— Тогда сшей парашют!

— Из чего?

— Из простыней!

— Простыни не для летанья по воздуху, они еще нам понадобятся! — отрезала я и начала одеваться, так как время подходило к десяти.

Андрей оставил мысли о парашюте и тоже стал одеваться. Мы захватили сумки, взяли на руки Геру и вышли, на всякий случай поставив в известность о нашем отъезде сидящую в коридоре соседку (а она была не хуже сигнализации). Я, Андрей, Гера и Джон скорым шагом добрались до метро.

Доехали мы почти без приключений, если не считать того, что нога Андрея застряла между ступеньками эскалатора. Но я очень выразительно посмотрела на него, и он сразу ее выдернул. И еще, когда мы сели в поезд, все окружающие почему-то внимательно смотрели на записки, прикрепленные к сумкам и животным. Они переводили взгляд на нас и быстренько убирались из вагона. Вскоре вагон опустел. Теперь мы могли устраиваться, на сиденьях по своему усмотрению. И еще случилось вот что: поезд остановился в тоннеле. Я достала фонарик на батарейках и осветила тоннель впереди (высунувшись в форточку). Там никого не было. А поезд стоял. Я попыталась открыть дверь в кабину машиниста и, как ни странно, она поддалась. Я вошла.