Владимир Пистоленко - Памятное лето Сережки Зотова

Сергей растерянно посмотрел на классного.

- Как же не есть? И не обедали, и ужинать не хотите. Так совсем отощаете. Скидывать с лобогрейки не сможете.

- Запасом проживу, - отшутился Павел Иванович. - Садись и ешь.

Сергей наработался за день, устал и очень хотел есть, но сказал Павлу Ивановичу:

- Если вы не будете, то я отнесу обе чашки. Меня тоже что-то на еду не тянет.

Павел Иванович внимательно посмотрел на Сергея, понял его хитрость и взялся за ложку.

Совсем неожиданно в будку вошла Семибратова. Поздоровались.

- Как себя чувствуете, Павел Иванович?

- Спасибо. Видите, даже за лапшу принялся. С таким напарником, как Сережка, не пропадешь.

- А я привезла вам хорошую новость. Сегодня звонил секретарь райкома Семенов и сообщил, что за ударную работу на сенокосе вы, Павел Иванович, и Сережка занесены на районную доску Почета. Так что поздравляю.

РАЗВЯЗКА

Через несколько дней, в субботу, косари уехали в поселок.

Хотя Григорий Лысенко и предупредил Зотова, что Манефа Семеновна будет относиться к нему совсем по-другому, Сергей, зная ее суровый характер, волновался. Не может она промолчать... Ну и пускай! Только бы заговорила сразу, прямо от порога. Он теперь не даст себя в обиду. Пускай хоть что!.. В крайнем случае можно совсем уйти из дому. Сейчас он знает, куда податься. Только выбирай. В ремесленное можно? Можно. И в колхоз тоже возьмут. Разве откажет Семибратова? Ни за что! Но у Сергея решение твердое - ремесленное. Будет напускаться Манефа Семеновна да принуждать к молению - ей прямо так и сказать, что он уже не маленький и нечего его носом тыкать, как слепого кутенка. Хочет она молиться - пожалуйста, это ее дело, а он больше и не подумает. И так, словно попугай, всю жизнь твердил молитвенные слова. Отец одно писал в письме, а Манефа Семеновна все по-своему повернула. Она, конечно, заботилась о нем, и здорово заботилась, но то совсем другой разговор.

Как бы там ни было, но теперь Манефе Семеновне Сергея на цепь не посадить. В случае чего - можно прямо к Павлу Ивановичу. Да разве у него защита только Павел Иванович? Можно даже в райком комсомола удариться.

Как ни взбадривал себя Сергей, все же сердце всю дорогу тревожно ныло. Была бы дома не Манефа Семеновна, а кто-нибудь из близких, скажем, мать или отец, кто ждал бы его и радовался его успехам на сенокосе... Шуточки - на районную доску Почета определили и газета напечатала... А Манефа Семеновна - что, выговаривать, чего доброго, примется да Страшным судом пугать. Едет он домой, а самому и ехать туда не хочется, будто у него и дома нет вовсе.

Манефа Семеновна не ждала Сергея и, увидев его, даже растерялась.

- Здравствуйте! - нарочито бодро и уверенно поздоровался Сергей.

- Сережка?! Да господи-батюшка... Вот уж не думала. Ну, чего же ты стоишь у порога? Проходи, чай, домой приехал... - Манефа Семеновна засуетилась, забегала по избе.

Скандал не начинался. Или отодвигался.

- Совсем приехал? - спросила Манефа Семеновна, кивком головы указав на Сережкин узел с пожитками.

- На отдых. Все косари приехали. Потом будем хлеб убирать.

- А-а-а! - неопределенно протянула Манефа Семеновна. - И ты тоже?

- А как же! Обязательно.

Сергей почувствовал, что на душе у него стало легче. Главное было сделано, начало для серьезного разговора положено. Но Манефа Семеновна уклонилась от него.

- Хорошо, что в субботу приехал, - миролюбиво, даже с оттенком радушия сказала она. - Я баньку истопила.

- Вот здорово! - обрадовался Сергей.

- Сейчас белье соберу. А ты присядь пока с дороги. Там Степан Силыч моется. Он уже давно ушел, вот-вот придет.

Так вот, значит, из-за кого Манефа Семеновна топила баню! Из-за Силыча...

Старуха забегала из одной комнаты в другую.

Сергей присел на лавку. На столе он увидел большую тетрадь в коричневом ледериновом переплете. Откуда она взялась, эта тетрадь? Раньше у них такой не было. Приятная догадка обрадовала Сергея: должно быть, Манефа Семеновна для него где-нибудь купила... А что? Вполне возможно. Сергей раскрыл тетрадь... Нет, она была уже далеко не новая, около половины листов повырвано. Бумага какая хорошая, белая-белая, с чуть заметной зеленой окантовкой. Он когда-то уже видел такую. Но где? Так это же... Ну да! На такой же бумаге было написано "божье письмо"!.. Он перевернул страничку - на ней знакомый текст "божьего письма", на второй то же... Сергей захлопнул тетрадь. Вошла Манефа Семеновна.

- Баб Манефа, это чья такая тетрадь? - простодушным тоном спросил Сергей.