Жаклин Уилсон: Звездочка моя!

— Правда? — переспросила девушка и вопросительно посмотрела на папу. — Обычно мужчины не против.

Толпа девочек взорвалась от смеха. Папа тоже захохотал. Мама в ярости так крепко сжала руку Аса, что он еще сильней заплакал.

— Тихо! Ты обещал, что будешь вести себя как большой, чтобы пойти в кино на папин фильм, — сказала мама. — Идемте в зал.

Она протискивается сквозь толпу, с одной стороны я, с другой Конфетка. Папа остался там же, где стоял, бок о бок с большеротой девушкой. Мама обернулась. Конфетка что-то щебечет ей о «Милки Стар». Ас скулит и хнычет.

Они ничего не понимают. Мама умоляюще посмотрела на папу и что-то беззвучно произнесла. Папа на секунду смолк и — повернулся к ней спиной. Потом наклонился к большеротой девушке и что-то прошептал ей на ухо. Она захохотала.

Мне так плохо, что еще чуть-чуть — и брошусь обратно в туалет, иначе меня вырвет прямо тут. Мама тоже вся бледно-зеленая. Она судорожно прижала к себе Аса и посмотрела по сторонам — не дай бог за ней кто-то наблюдает.

Папа что-то рассказывает большеротой девушке, наклонившись так близко, что она вот-вот испачкает ему щеку яркой помадой. Мимо них толкаются люди, спеша занять места в зрительном зале, а эти двое болтают и смеются так непринужденно, будто бы они одни во всем кинотеатре, а мамы, Конфетки, Аса и меня не существует.

Мама прикусила губу, ее затрясло. Конфетка нетерпеливо тянет ее за собой. Мама не знает, что делать. Войти в зал без папы? А если он к нам так и не придет? Тогда все увидят рядом с ней пустое кресло. И как она тогда выйдет после сеанса? Ведь фотографы никуда не исчезнут.

— Где Дэнни? — закричат они. — Куда вы дели Дэнни? Почему перестали улыбаться? Эй, девочка в красных туфельках, улыбнись!

К глазам моим подступили слезы. Папа стоит к нам спиной. Папа! Беззвучный крик застрял в горле. Папа! Папа!

Он обернулся, словно услышал меня. Снова что-то сказал Большеротихе, сжал ее локоть и после как ни в чем не бывало легкой походкой подошел к нам. Мне подмигнул, послал Конфетке воздушный поцелуй и нежно коснулся вздернутого носика Аса.

— Пойдемте, ребятки, пора смотреть кино, — сказал он таким тоном, будто это он нас ждал, а не мы его.

Мама ослепительно ему улыбнулась и поторопила нас.

— Солнце, хватит хмуриться, ради бога, — прошептала она мне. — У нас же сегодня праздник.

У меня в голове полная каша, и я делаю попытку улыбнуться только ради нее, но она поморщилась от раздражения:

— Не показывай зубы!

Меня так и подмывает цапнуть ее некрасивыми зубами. Но я сдерживаюсь до тех пор, пока мы все не уселись и в зале не погас свет. Только тогда я позволила себе заплакать. Я быстро вытираю щеки манжетом. Ас все так же хнычет и вертится у мамы на колене.

— Сделай что-нибудь, пусть он замолчит, — прошипел папа. — Я же тебе говорил, что он слишком маленький.

— Он хочет увидеть, как папу показывают на экране, да, солнышко? — спросила его мама. — Он сейчас успокоится.

Она попыталась в темноте сунуть ему соску, но он все вертится, не может успокоиться и всхлипывает.

— Пойду найду какую-нибудь девушку, чтобы помогла с ним, — сказал папа.

— Солнце, давай, утихомирь брата, — сказала мама и быстро посадила его мне на колени.

Я крепко держу его руки, но не обнимаю, потому что он этого терпеть не может.

— Я мама Тигрмена, мы в большой норе, нам тепло и уютно, нам надо сидеть тихо-тихо, иначе придет плохой человек и схватит нас, — прошептала я ему на ухо.

Я уткнулась в его шелковую макушку подбородком и поводила туда-сюда, туда-сюда. Наконец через минуту он расслабился. Забрался повыше мне на руки, наклонил голову и — чмок-чмок-чмок — засосал соску.

Конфетка, пока никто не видит, сосет палец, прижавшись к маме и поглаживая ее мягкую атласную юбку. Мама села ближе к папе, а он широко расставил ноги, слегка ссутулился, раскинул руки, положил на спинки кресел.

Интересно, куда села большеротая девушка? Такое чувство, что она втиснулась на мое кресло и шепчет на ухо: «Берегитесь! Вы изображаете счастливое семейство, но я вас достану».

Мало-помалу я втягиваюсь в фильм. Мне тоже нравится группа «Милки Стар», особенно Дейви, барабанщик, он там самый младший и очень смешной. Остальные трое суперкрутые, а маленький Дейви вечно просыпает, до него никогда сразу не доходят шутки. Он сам на протяжении всего фильма ходячий анекдот — то шлепнется на лестнице, то поскользнется на банановой кожуре. За его друзьями все время гоняются девушки, и среди них Большеротиха, которая раздает поцелуи направо и налево. А Дейва так никто и не поцеловал.