Джанни Родари: Приключения Чиполлино

Наконец семья Тысяченожек засеменила прочь. Тысяченожка и Тысячелапка умчались, как на колесах. Папа Тысяченожка не умел так быстро передвигаться - он немного прихрамывал. Совсем чуть-чуть, всего только на сто восемнадцать ног.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

о том, как Чиполлино одурачил пса Мастино, которому очень хотелось пить

А что же стало с домиком кума Тыквы?

В один далеко не прекрасный день кавалер Помидор снова прикатил в своей карете, в которую были запряжены четыре огурца, но на этот раз его сопровождала дюжина Лимончиков. Без долгих разговоров кума Тыкву выгнали из домика и вместо него поселили там здоровенного сторожевого пса по имени Мастино.

- Вот вам! - заявил Помидор, угрожающе посматривая вокруг. - Теперь все ваши мальчишки научатся уважать меня, а прежде всего-тот пришлый оборванец, которого мастер Виноградинка взял к себе в дом.

- Правильно! Правильно! - глухо пролаял Мастино.

- Что же касается старого дурака Тыквы, - продолжал синьор Помидор, то это научит его повиноваться моим приказаниям. А если ему очень хочется иметь крышу над головой, то для него всегда найдется уютное, удобное местечко в тюрьме. Там на всех хватит места.

- Правильно! Правильно! - снова подтвердил Мастино.

Мастер Виноградинка и Чиполлино, стоя на пороге мастерской, видели и слышали все, что происходит, но не могли ничем помочь старику.

Кум Тыква печально сидел на тумбе и щипал себя за бороду. Каждый раз при этом у него в руке оставался клок волос. В конце концов он решил бросить это занятие, чтобы не остаться совсем без бороды, и начал тихонько вздыхать - ведь вы помните, что у кума Тыквы был большой запас вздохов!

Наконец синьор Помидор влез в свою карету. Мастино сделал стойку и отдал хозяину честь хвостом.

- Смотри сторожи хорошенько! - приказал ему кавалер на прощание, хлестнул по огурцам, и карета умчалась в облаке пыли.

Был чудесный, жаркий летний день. После отъезда хозяина Мастино немножко погулял перед домиком взад и вперед, высунув от жары язык и обмахиваясь хвостом, как веером. Но это не помогало. Мастино изнемог от жажды и решил, что ему не повредил бы добрый стаканчик холодного пива.

Он огляделся по сторонам, высматривая какогонибудь мальчишку, чтобы послать его за пивом в ближайший трактир, но на улице, как назло, никого не было.

Правда, в сапожной мастерской перед открытой дверью сидел Чиполлино и усердно вощил дратву, но от него шел такой горький луковый запах, что Мастино не решался позвать его.

Однако Чиполлино сам увидел, что пес изнывает от жары.

"Будь я не Чиполлино, если я не сыграю с ним шутку!" - подумал он.

А зной становился все сильнее, потому что солнце поднималось все выше. Бедному Мастино так хотелось пить!

"Чего это я наелся сегодня утром? - припоминал он. - Может быть, мой суп пересолили? Во рту горит, а язык тяжелый, будто на него налипло фунтов двадцать замазки".

Тут Чиполлино выглянул из двери.

- Эй! Эй! - окликнул его Мастино слабым голосом.

- Вы ко мне обращаетесь, синьор?

- К вам, к вам, юноша! Сбегайте и принесите мне, пожалуйста, холодного лимонаду.

- Ах, я бы с великой радостью сбегал, синьор Мастино, но, видите ли, мой хозяин только что дал мне починить этот ботинок, так что я никак не могу отлучиться. Очень жалею.

И Чиполлино без лишних слов вернулся к себе в мастерскую.

- Лентяй! Невежа! - буркнул пес, проклиная цепь, которая мешала ему самому забежать в трактир.

Через некоторое время Чиполлино показался снова.

- Синьорино, - проскулил пес, - может быть, вы принесете мне хоть стакан простой воды?

- Да я бы с большим удовольствием, - отозвался Чиполлино, - но только сейчас мой хозяин приказал мне починить каблуки на туфлях синьора священника.

По правде сказать, Чиполлино от души жалел бедного пса, который томился от жажды, но ему было очень не по душе то ремесло, которым занимался Мастино, а кроме того, ему хотелось еще разок проучить синьора Помидора.

К трем часам дня солнце стало припекать так, что даже камни на улице вспотели. Мастино чуть ли не взбесился от жары и жажды. Наконец Чиполлино поднялся со своей скамеечки, налил в бутылку воды, подсыпал туда белого порошку, который жена мастера Виноградинки принимала на ночь от бессонницы.

Заткнув пальцем горлышко бутылки и поднеся ее к губам, он сделал вид, что пьет.

- Ах, - сказал он, поглаживая себя по животу, - какая чудесная, холодная, свежая вода!

У Мастино потекли слюнки, так что ему на минутку стало даже легче.