Джанни Родари - Сказки, у которых три конца

Звали этого синьора Монетти.

И вот однажды захотел он построить себе дом.

- Построю его в пустыне, - решил он, - подальше от людей.

Но в пустыне нет камня для строительства, нет кирпичей, извести, досок, мрамора... Ничего нет - один песок.

- Неважно! - заявил синьор Монетти сам себе. - Построю дом из своих денег. Вместо камней, кирпичей, досок и мрамора использую монеты.

Он позвал архитектора и велел ему сделать план дома.

- Пусть в нем будет триста шестьдесят пять комнат, - приказал синьор Монетти, - по одной на каждый день года. И двенадцать этажей - по одному на каждый месяц года. И пятьдесят две лестницы - по одной на каждую неделю года. И все это пусть будет сделано из монет, понятно?

- Но гвозди... Без них не обойтись... Придется привезти.

- Ни в коем случае! Нужны гвозди? Берите мои золотые монеты и отливайте из них золотые гвозди.

- А для крыши нужна черепица...

- Никакой черепицы! Возьмите мои серебряные монеты, и получится очень хорошая крыша.

И архитектор сделал план. Чтобы привезти в пустыню все монеты, необходимые для строительства дома, понадобилось три тысячи пятьсот автопоездов. А чтобы разместить строительных рабочих, пришлось поставить четыреста палаток.

И работа закипела. Сначала вырыли котлован под фундамент, но не стали забивать в него железобетонные сваи и укладывать плиты, а заполнили монетами. Один за другим подъезжали доверху груженные деньгами самосвалы и ссыпали свой драгоценный груз в котлован. Затем стали класть стены: монету за монетой - одну на другую. Монета - чуть-чуть раствора - другая монета... Первый этаж весь выложили из итальянских серебряных монет по 500 лир. Второй этаж - целиком из долларов...

Двери тоже сделали из монет - старательно склеивали их друг с другом. Потом взялись за окна, но стекло не понадобилось. Его заменили бумажными деньгами - австрийские шиллинги сложили с немецкими марками и изнутри, со стороны комнаты, закрыли, как занавеской, турецкими и шведскими банкнотами.

Крышу, трубы и камины тоже выложили из металлических денег. Мебель, ванны, водопроводные краны, ковры, ступеньки лестниц, решетки в окнах подвала, туалеты - все сделали из монет. Монеты, монеты, повсюду монеты, одни монеты...

А вечером синьор Монетти непременно обыскивал рабочих, уходивших со стройки: вдруг кто-нибудь из них унес в кармане или в ботинке несколько сольдо?!

Он даже заставлял их показывать язык, потому что при желании можно ведь и во рту спрятать рупию, пиастр или пезету.

Когда закончили строительство, остались еще целые горы металлических денег. Синьор Монетти велел ссыпать их в подвалы, сложить на чердаке и заполнить ими почти все комнаты, оставив между грудами монет только узкий проход, чтобы можно было пробраться к ним и пересчитать, если понадобится.

А затем все ушли - архитектор, прораб, рабочие, водители грузовиков. И синьор Монетти остался один в своем огромном доме, стоящем среди пустыни, - в этом денежном дворце. Куда ни посмотришь - на пол, на потолок, направо, налево, вперед, назад, куда ни обернешься - всюду видишь только деньги, деньги, деньги. Потому что даже сотни драгоценных картин, что висели на стенах, были сделаны из денег. И сотни статуй, стоявших в залах, тоже были отлиты из бронзовых, медных или никелевых монет.

Вокруг дома синьора Монетти расстилалась бескрайняя пустыня. Она тянулась далеко, во все стороны света. Случалось, что с севера или с юга налетал сильный ветер, и тогда ставни и двери хлопали, издавая необычный звук, похожий на легкий музыкальный перезвон. И синьор Монетти своим тончайшим слухом умел различить в нем звон монет разных стран мира.

"Такое "дзиннь!", - отмечал он, - издают датские кроны. Это "динь!" голландские флорины... А вот слышны голоса Бразилии, Замбии, Гватемалы..."

Когда синьор Монетти поднимался по лестнице, он распознавал монеты, по которым ступал, не глядя, - по их звучанию под каблуками (у него были очень чувствительные ноги). И, поднимаясь с закрытыми глазами, он бормотал: "Румыния, Индия, Индонезия, Исландия, Гана, Япония, Южная Африка..."

Спал синьор Монетти на кровати, которая тоже, разумеется, была сделана из монет: изголовье было выложено золотыми старинными монетами маренгами, а простынями служили сшитые двойной ниткой банкноты по сто тысяч лир. Простыни он менял каждый день, потому что был человеком чрезвычайно чистоплотным. Использованные простыни он складывал в сейф.

Перед сном он обычно читал какую-нибудь книгу из своей библиотеки. Тома состояли из аккуратно переплетенных банкнот стран всех пяти континентов.