Марк Сергеев: Машина времени

- Мы заблудились, - всхлипнула Милочка - Мы заблудились. А все ты. То кошки он пугается, то совы...

- Я виноват, я, да? Сама придумала чепуху: принеси косыночку, принеси косыночку... Вот тебе и принеси.

- Мы заблудились!-уже в голос заревела Милочка. И эхо ответило ей ее же голосом:

- За-а-блу-удились!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

в которой Милочка обнаруживает таинственный люк,

а Колька нажимает на все рукоятки

Усталые, промокшие, они разожгли костер на вершине горы, стали греться у желтых языков огня. Искры летели в небо, оно стало темней и сумрачней, едва вспыхнул костер. Хорошо, что Колька догадался спички с собой захватать: худо в тайге без огня Снова над головой засвистела сова, филин захохотал, провожая ночь, но Колька даже не обратил на них внимания-то, что случилось,-похуже лесных страхов; они действительно заблудились.

Колька достал из кармана курточки фонарик. Совсем позабыл о нем, когда бежал через лес! Тонким лучом пошарил по деревьям. Сова зажмурилась от света, взлетела и скрылась в чаще

- Противная полуночница!-погрозил ей кулаком Колька и проводил птицу взглядом, пока ее не скрыла тень

А над горами уже набирало силу солнце. Оно тяжелым мохнатым шаром катилось по вершинам, окрашивая их известковые шапки в алый, потом в лиловый, потом в голубовато-розовый цвет.

Солнце выпило туман в распадке. Все слабее, все прозрачнее становился он, и тогда, как на фотобумаге, опущенной в проявитель, начало постепенно проявлятся внизу, за деревьями какое-то строение.

- Это же "Елочки"-закричал Колька.-Урааа!

- Миленькие "Елочки"!-закричала Милочка.-Урааа!

- Э-ге-гей! Мы нашлись!

- Мы нашлись! Мы нашлись! Вот они мы!

- Э-ге-гей!

- Э-ге-гей!-ответило им эхо. И как мячик начало швырять этот крик с горы на гору.-Э-ге-гей!

Брат и сестра скатились вниз по песчаному склону, как обычно скатываются с новогодних ледяных гор: садятся и летят вниз. Перебрели через неширокий ручей. Остановились. Полуразрушенное здание, которое они увидели теперь совсем рядом, и отдаленно не напоминало дом отдыха "Елочки". Стены его были сложены из розового мрамора, точно такого же, как чаша одного из водопадов на реке Кынгырге: уж не оттуда ли неведомые строители брали камень? Там бутылочно-зеленая вода падает на отшлифованную ясно-розовую скалу и сверкает на изломах необычными красками-точно светится изнутри. Здесь мрамор суровый, потемневший от времени, пыли и дыма. Взрыв снес крышу дома, разрушил толстую надежную кладку стен, прорезав ее трещинами. Розовый мрамор. Черная сажа. Зеленая трава. Красиво и загадочно.

Они ходили по этажам полуразрушенного дома, разглядывали обгорелые стены на них нанесло земли, и теперь сюда вскарабкались цветы. Даже невысокая березка примостилась на красном карнизе. Как только она там прижилась?

- Э-ге-ге-гей! - крикнул Колька. Посыпалась пыль со стен, обвалились комья земли, упали на бетонный, бугристый от затянувшей его глины, пол.

- Ты что швыряешься?-хмуро спросила Милочка,

- Я?

- Что же я сама в себя комок бросила?

Милочка пнула ногой комок глины, и вдруг там, где он только что лежал, сверкнула полоска металла. Милочка разгребла пыль, осколком камня соскребла глину и увидела блестящую, словно только что изготовленную, стальную плиту.

- Коля, сюда! Сюда! Здесь какие-то буквы! На плите и в самом деле было что-то написано! Буквы, старинной вязки, складывались в слова:

Коль праздным любопытством ты влеком,

то не входи и сей плиты не трогай,

иди, блаженный муж, своей дорогой,

СЧИТАЙ, ЧТО Я С ТОБОЮ НЕЗНАКОМ.

Но если целый мир тебе - загадка,

чтоб оный разгадать, путей не ищешь кратких,

и свой живот не жаль познанию отдать

ВХОДИ. ДА БУДЕТ НАД ТОБОЮ БЛАГОДАТЬ!

- Наверное, там запрятано что-нибудь вкусненькое,-глотая слюнки, мечтательно сказала Милочка.

- С чего это ты взяла?

- А вот про живот написано. Сам же прочитал.

- Хо-хо! Про какой живот? Это про жизнь написано, ясно? "Не пощади живота своего", ясно? Давай-ка лучше откроем, посмотрим.

- А как же насчет праздного любопытства? Ведь тогда нельзя.

- А у нас не праздное, мы заблудились, нам деваться некуда.

Однако поднять плиту было не так-то просто: она точно вросла в пол.

Помог ржавый прут, толстый, похожий на длинный ломик. Он лежал поблизости. Кое-как просунули его под плиту, камень подставили, навалились на конец прута - плита завизжала на шарнирах и подалась.

По винтовой лестнице, темной и пыльной, подсвечивая себе фонариком, они спустились вниз. Комната, где они очутились, слабо светилась. Они поискали глазами окна-нет окон! Пошарили фонариком по стенам-ни щелочки. У самого люка, который, едва они ступили на лестницу, захлопнулся сам собой, они увидели чуть заметную кнопку, и Милочка - ей было ближе-нажала ее. Стало светлее. Но лампы не появились, а просто стены стали похожи на текучую радугу-по ним струился красный, оранжевый, желтый, голубой, синий, фиолетовый свет, краски смешивались и вновь отделялись одна от другой, стены, казалось, жили, дышали.