Георгий Шилович - Черепаха без панциря

Шурка смутился: он не предполагал, что Агей Михайлович придет в это время. И очень удивился, что учителя математики тревожит его подготовка по русскому языку.

- Безусловно, и отдыхать надо, - говорил Агей Михайлович, - но кто же виноват, что у тебя нелады с языком. В седьмом классе еще больше работать придется. Знания должны быть прочными. А ты обо всем забыл...

Мамы дома не было. Шурка и не заметил, как постепенно рассказал Агею Михайловичу про все-все: и как каникулы проводит, и что от брата давно писем нет, и о своем замысле с киносъемками.

Учитель не перебивал, слушал и разговаривал с ним, как со взрослым парнем. Говорил, что ничего легкого в жизни не бывает, что каждое дело требует усилий, настойчивости, а главное - знаний. Он попросил бумаги, взял карандаш и сказал:

- Вот ты бьешься над очень сложной проблемой. Действительно, объемность в кино - интересная, еще не решенная до конца проблема. А ты хочешь подступиться к ней, не зная законов оптики. Но ведь это же все равно что слепому идти по незнакомому лесу. Смотри, - и он начал чертить, показывать, в чем ошибался Шурка в своих опытах.

Но Агей Михайлович и похвалил Шурку. За пытливость. Сказал, что в общем от замысла своего отказываться не следует. Хорошо, конечно, что уже существуют стереокино, панорамное, широкоформатное. Но ведь они во многом несовершенны. Настоящая объемность еще ждет своего воплощения. И вполне возможно, что с течением времени этого добьется именно он, Александр Протасевич. Но сейчас главное - не отстать от товарищей, не остаться на второй год.

После встречи с учителем Шурка приналег на русский язык. Ему пришлось немало потрудиться. Каждый день писал упражнения, диктанты, учил правила... И когда наступило первое сентября, был вместе с товарищами - в седьмом "А".

Глава вторая

НЕОБЫКНОВЕННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Наконец-то Казик крепко и сладко заснул.

Какое-то время он удивленно вертел головой, разглядывал очертания родного города, что стремительно проносился внизу.

Отсюда, с высоты, было видно широко и далеко. Дома как игрушечные. На окраине, за железнодорожным переездом, белели кубики нового микрорайона. Немного дальше, по обе стороны шоссе, зелеными точками тянулись две березовые аллеи.

Казик всматривался и никак не мог вспомнить названий знакомых улиц. Улицы и улочки, бульвары и площади разбегались в разных направлениях, неожиданно обрывались, подступив к реке, берега которой были закованы в гранит.

Постепенно все это тускнело в вечерней дымке, город будто мельчал и исчезал из глаз. И только красные немигающие огоньки громадной телевизионной башни еще долго сверкали вдали.

Непонятная чудесная сила несла мальчишку все выше и выше. Казалось, он плывет, подхваченный упругим ветром, а рядом - никого... Что-то тягуче шумит, словно стрекочут какие-то невидимые шестеренки.

"А-а! Уж не Шурка ли это стрекочет своей кинокамерой? - Казик посмотрел по сторонам. - Нет, не видно Шурки. Да и откуда ему здесь взяться? Он, наверное, проявляет его пленки. Что же это в таком случае шумит?"

Казик снова посмотрел вниз. Теперь перед ним не город - вся необъятная земля с реками, озерами, лесами и полями... Только все окрашено как-то удивительно. Преобладают однообразные краски - желтоватые, голубые, зеленоватые. Земля вдоль и поперек изрезана извилистыми линиями. Везде разбросаны кружочки и точки, одни - маленькие, другие - немного побольше. Что это такое? Где он видел что-то подобное?.. И вдруг кто-то невидимый очень знакомым голосом - не то Вадима Ивановича, не то Агея Михайловича тихо приказал:

"Марченя, посмотри, пожалуйста, на карту нашей Родины".

"Карту? - удивился Казик, узнав наконец голос учителя математики. - Где она?.. Разве под нами не земля?"

"Ты, очевидно, забыл, - немного помолчав, с укором сказал Агей Михайлович, - не знаешь, чем отличается география от других наук? Мы уже говорили об этом, изучали раньше".

"Да, изучали, - хочет сказать Казик, но язык не слушается его, словно прилип к нёбу. Казик вертит головой, хочет увидеть Агея Михайловича, только напрасно: учителя математики нигде не видно. - А может, это и не он вовсе? Может, это учительница географии спрашивает у него голосом Агея Михайловича? Странно, где же она спряталась? И зачем?.."

"Что ж ты молчишь, Марченя? - снова слышится голос учителя математики. - Забыл?"

"Да нет, - сумел наконец проговорить Казик. Он глубоко вздохнул и торопливо начал объяснять: - География использует карту... Тем она и отличается от других наук..."