Софья Радзиевская: Болотные робинзоны

Саша вздрогнул, хотел было выпрыгнуть из дупла, но тут же замер на месте: громадный зонт мелькнул перед его глазами и, колыхаясь, опустился на поляну. Ещё и ещё: три, четыре, пять… и все, как сговорились, в одно место. Люди в защитных комбинезонах быстро отцепляли от пояса верёвки и оглядывались, тихо говорили…

Андрейка засунул пальцы в рот и остановился как заворожённый под кустом орешника на краю поляны, Федоска стоял за ним, боком, и смотрел угрюмо, исподлобья, светлая прядь волос совсем закрыла ему один глаз. Остальные мальчуганы от неожиданности присели на корточки и выглядывали из-под куста, как испуганные зайцы.

«Парашютисты!» – И Саша заметался, стремясь скорее выбраться из дупла и спуститься на землю.

– Ну, Фогель, спроси у мальчишек – что это за место? Здесь вообще не должно быть никаких селений, – проговорил вдруг по-немецки один из парашютистов, высокий, рыжий, и подтолкнул собранный в комок парашют под ветку орешника.

– Немцы! – прошептал Саша и невольно присел в дупле. – Хорошо ещё, что я их понимаю.

Второй парашютист, низенький и коренастый, отцепил последние крючки и, освободившись, повернулся к мальчикам.

– Шоколяд хочет? – спросил он по-русски, но как-то странно выговаривая слова. – Иди сюда, карош мальшик, я даю тебе шоколяд, ты говоришь мне, какой ты есть деревня. Карош?

Говоря это, низенький засунул руку в карман и вытащил большую плитку шоколада в золотой обёртке.

Мальчики не шевельнулись, но маленький курносый Мотя вздохнул и проглотил слюнки. Немец заметил это и повернулся к нему.

– Карош мальшик, – сказал он ласково, – я даю тебе шоколяд, ты говоришь мне, какой ты есть деревня. Ну…

– Из Малинки мы, – смущённо ответил Мотя. Плитка оказалась у него перед глазами… ближе… у самой его замазанной рожицы. Из разорванной немцем обёртки заманчиво выглянул душистый коричневый уголок…

Мотя не выдержал, рот его приоткрылся… И, проворно сунув отломанный немцем кусочек шоколада в рот, он так усиленно заработал челюстями, что другие немцы захохотали и тоже опустили руки в карманы.

– Иди все сюда, карош мальшик, – снова заговорил низенький немец и помахал толстой рукой с короткими пальцами. Саше она показалась до того похожей на лапу филина, что он вздрогнул.

– Я всем даю шоколяд. Я считаю сколько мальшик: раз, два, три, четыре…

У каждого мальчика в руках оказалось по плитке шоколада. Они уже все выползли из засады и храбрее разглядывали странных гостей.

– Вы наши? – вдруг угрюмо спросил Федоска. Он один не отошёл от куста, даже подался назад, и шоколада, что протягивал ему немец, не взял.

– Ваши, ваши, – поспешно ответил немец и оглянулся на высокого.

– Этот соображает больше, чем следует, – вполголоса проговорил высокий, и у Саши опять сильно забилось сердце.

– Мы добрый коммунист, – продолжал низенький немец. – Мальшик, скажи, есть ваш деревня близко?

– Там наша деревня, за речкой, – прогнусавил Мотя, потому что рот его был забит шоколадом. – И ещё один есть, Сашка. Вы ему тоже дайте. Ладно?

– Да, да, – торопливо кивнул головой немец. – Скоро, очень скоро зови твой Сашка. Где есть Сашка?

– Не знаю, – ответил Мотя и повернулся на босой пятке, оглядывая поляну. – Домой убежал, что ли…

– А вы откуда будете? – опять прервал разговор Федоска.

– От неба, – сказал немец и засмеялся. – Ты, мальшик, будешь нам показывать дорога в твой деревня. Карош?

– Ладно, – с готовностью согласился Мотя и, вытерев рукавом замазанный шоколадом рот, с наслаждением облизал пальцы. – Идти вон туда, до речки, а там за речкой… Ой!..

Сверху Саша увидел, как Федоска проворно протянул руку и ущипнул Мотю, а другой рукой дёрнул Андрейку за рукав.

Немцы передвинулись так, что окружили ребят со всех сторон. Высокий опять заговорил, на этот раз так тихо, что Саша не мог расслышать. Затем он вынул из кармана что-то блестящее и, высоко подняв руку, бросил его в траву. Три светлых головёнки одновременно нагнулись вниз, а в следующую минуту…

– Feuer! (Огонь!) – крикнул высокий, и несколько выстрелов слилось в один, а светлые головёнки, только что нагнувшиеся к земле, так и припали к ней…

Не нагнулся один Федоска. В момент, когда прозвучали выстрелы, он упал на четвереньки и откатился в сторону так, что только босые ноги мелькнули в воздухе. Кусты орешника качнулись и закрыли его синюю рубашку…

В следующую секунду ветки, срезанные пулями, посыпались на землю. С криком и ругательствами немцы кинулись по тропинке вслед за Федоской.