Светлана Кудряшова: Друзья с тобой: Повести

Истребители настигли врага на подступах к Ленинграду.

— Не пройдешь! — прошептал Горев и бросился на фашиста.

Бомбардировщики действительно в эту ночь не прошли. Два из них пылали на невском льду. Остальные повернули обратно.

Самолет Николая Егоровича приземлился на аэродроме, но выйти из него летчик не мог. Его вынесли и отправили в госпиталь. Он был тяжело ранен в голову и ноги.

Николай Егорович перенес несколько сложных операций в далеком тыловом госпитале. Он поправлялся медленно, трудно. Волноваться и читать ему было запрещено. Но как только он пришел в сознание, мысли о Рыжике не покидали его. Он попросил палатную сестру Шурочку написать в Ленинградский детский дом. Как там Рыжик? Жив ли, здоров ли? Наверное, уже ходит…

Из Ленинграда долго не отвечали. Но Шурочка упорно писала туда. И ответ, наконец, пришел. Она принесла ему серый треугольник утром, после завтрака.

— Письмо из Ленинграда! — радостно сообщила Шурочка. — Прочесть?

Николай Егорович взволновался, попросил только развернуть конверт. Он прочел и сразу же начал читать опять.

— Нашелся? — осторожно спросила Шурочка.

— Еще нет. Но обязательно найдется. — Горев поднял на Шурочку потеплевшие глаза.

— А почему вы не улыбаетесь?

— Сейчас улыбнусь!

Он снова принялся за письмо. Дочитав, протянул Шурочке и улыбнулся.

Письмо было написано крупным неровным почерком.

«Лейтенант Горев!

Я случайно увидел Ваше письмо в почтовом отделении, куда хожу за ресточками от сына. Письма от вас все приходили и приходили, а их никто не брал. Оказалось, что детский дом, куда вы адресовали их, эвакуировался из Ленинграда.

Тогда я решил прочесть письма и постараться помочь. Я долго не мог ответить вам: за справками надо было идти в районо, а я не надеялся благополучно дойти. Пришла весна, подбодрила старика. Я пошел, но в районо никого не нашел: кто болен, кто умер. Очень мне хотелось помочь вам найти маленького Федю, и через несколько дней я отважился пойти снова.

Очень рад сообщить вам: дети эвакуированы на север, в Архангельск. Пишите туда, и пусть счастье сопутствует вам!

А. А. Рыбаков».

— Какой хороший этот ваш Рыбаков! — взволнованно сказала Шурочка.

— Шурочка, — Горев говорил мягко, ласково, — Шурочка, это не мой Рыбаков. Я его никогда не видел… Это просто… ленинградец!

В тот же день в Архангельск ушло письмо. Горев и Шурочка высчитали, что ответ придет через три недели. Ответ пришел через пять. Николай Егорович уже начал ходить, раны его заживали. Он подумывал о выписке из госпиталя.

— Николай Егорович, танцуйте! — Сияющая Шурочка держала в руке письмо. Горев помахал костылем —это означало танец — и жадно впился в письмо.

— Зря танцевал, —хмуро бросил он, прочитав. — Феди, оказывается, уже нет в детском доме, и никто сейчас не знает, где он.

Медицинская сестра из ленинградского госпиталя, та, что приняла Федю из рук умирающей матери и отнесла в детский дом, снова взяла его к себе — усыновила. Фамилия сестры — Воронцова. И маленького Феди тоже. Настоящей фамилии мальчика до сих пор никто не знал.

— Николай Егорович, — прервала его горестные размышления Шурочка, — выписывайтесь и поезжайте в Архангельск.

Там вы обязательно найдете Рыжика, обязательно! Вам же обещают помочь!

Горев так и решил: поеду! Он считал дни до выписки и ссорился с врачами. Но почему‑то рана на ноге открылась, повысилась температура, и выписку Николая Егоровича из госпиталя отложили.

В это время под Сталинградом разгорелась небывалая битва, завершившаяся героическим наступлением Советской Армии на гитлеровцев. И Горев, выписавшись из госпиталя, выехал прямо на Сталинградский фронт.

Три года воюет Горев, а Рыжик так и не нашелся. Большой уже мальчишка — четыре года человеку. Где он? Что с ним?

Однажды в день рождения Феди Николай Егорович встретил в небольшом румынском городе мальчугана, очень похожего на Рыжика. И остановился.

— Как тебя зовут? — спросил Горев, изрядно коверкая румынские слова.

Темноглазый малыш внимательно осмотрел русского летчика. Видимо, ему понравились боевые ордена Горева — он долго не спускал с них восторженных глаз.

— Михай, — ответил малыш наконец.

— Пойдем‑ка мы с тобой, Михай, погуляем, — предложил Николай Егорович.

— Пойдем, — охотно согласился Михай.

— Давай‑ка мы игрушку тебе купим.

— Купим! — радостно улыбнулся малыш.