Геннадий Снегирев - Голубая Тува (Маленькие повести)

- Хорошо, что оленей не тронул. Голодный был медведь, очень голодный! - сказала она.

Чоду стал ругать бурундуков.

Я ничего не понимал: голодный медведь съел шкуру, а виноваты бурундуки.

Оказывается, в этом году мало кедровых шишек поспело, да и те бурундук вниз спустил. Бурундуки набивали кедровые орешки за обе щеки и тащили в свои кладовки. В каждой килограммов по десять орехов, а таких кладовок у бурундука несколько. Медведям скоро на зиму ложиться в берлоги, а они жир не накопили, голодные бродят по тайге.

И опять Чоду стал ругать бурундуков, и я узнал, что бурундук сделал себе запасы на три гада. И я тоже разозлился на жадных бурундуков за то, что они столько орехов запасли, а о других зверях не подумали.

КНЯЗЁК

Всю ночь за чумом трещали сучья в костре, треск то удалялся, то приближался. И вдруг у самого чума как затрещит! Я думал, огонь добрался до чума, и выскочил на улицу, а это совсем не огонь, это оленьи копыта так потрескивают при каждом шаге. Я спокойно уснул. Утром меня разбудили олени. Они стукали рогами в стенку чума, просили соли. Олени очень любят соль. Если олень полудикий, ему дают понемножку соль с ладони, и он приручается.

Днём все олени бегали вокруг костра-дымокура. Ветер свалил дым в одну сторону, к земле, и олени по очереди вбегали в дым - отгоняли от себя мошек и комаров.

Огромное стадо молча бегало вокруг огня, только слышно, как копыта потрескивают да рога стукаются друг о друга.

В стаде был один совсем белый как снег одень. Его называли Князёк. Он гордый, как настоящий князь. И рога у него как корона. Я насчитал шестьдесят четыре отростка.

Около чума сушился мешочек с мокрой солью, и земля стала немножко солёная.

Князёк всё время вылизывал солёную землю, а других оленей прогонял. Только не бил рогами, а поднимал переднее копыто и пугал. И все олени слушались его.

Однажды олени прибежали к чуму, а Князька нет!

Чоду поехал разыскивать его и далеко в горах нашёл рога и клочки белой шерсти.

Князька съел медведь. Он притаился за кедром, убил Князька, схватил передними лапами и унёс в горы.

Чоду сразу узнал это по следам: на земле белой шерсти не было, только медвежьи следы от задних лап.

Князёк погиб, потому что уходил один к горным озёрам.

Вода в озёрах синяя, и холодный ветер с горных вершин звенит в одиноких кедрах.

МЕДВЕЖЬЯ ШКУРА

Всю ночь около чума горел большой костёр. Чоду с карабином сидел у огня и прислушивался.

Я думал, медведь уже не придёт, и уснул.

Вдруг залаяли собаки. Они стали кидаться в темноту. Чоду подложил в костёр большое полено и...

"Уагг... уагг!.." - заревел медведь.

Глаза медвежьи от огня горели красными угольками.

Чоду выстрелил из карабина.

"Уагг... уагг... уагг!.."

Медведь тяжело повалился на бок и ревел, ревел, а сам всё полз, полз к костру...

Он поднял голову. Чоду опять выстрелил.

"Уагг..."

Медведь последний раз зарычал, голова упала, огоньки погасли.

И Чоду стал отгонять собак от мёртвого медведя.

Шкуру с медведя сняли и повесили сушиться. На боках у медведя шерсть была совсем вытерта. Чоду сказал, что в берлоге был камень и, когда медведь зимой во сне ворочался, он стёр с боков шерсть.

Олени издалека смотрели на шкуру, нюхали воздух, испуганно косились и не подходили.

Первым к шкуре подошёл коричневый пыжик, понюхал её и боднул чёрными рожками.

За ним подошёл оленёнок постарше, а потом все олени подходили и бодали рогами шкуру медведя. Они мстили за своего белоснежного Князька.

"ЗВЕРНЫЙ" ОЛЕНЬ

Я каждый день взбирался на горку и смотрел оттуда, как пасутся олени. Они щиплют мох, а сами всё время вскидывают голову и оглядываются, нюхают воздух: не подкрадывается ли медведь?

Я видел у одного оленя царапину от медвежьего когтя. Медведь кинулся на оленя, да не успел схватить, только оцарапал.

Прошёл уже год, а рана всё не заживает - такая глубокая.

Поэтому олени ходят стадом. Один почует опасность, зафыркает, и все олени насторожатся и убегут.

Однажды я смотрел, как кружится орёл.

Когда он скрылся за высокой горой, на горе я увидел белую точку. Она ползла высоко-высоко по самому краю обрыва.

Я взял у Чоду бинокль. Оказалось, это олень щиплет мох, а хвост свой белый задрал кверху.

Ноги у него стройные и длинные.

Я побежал к Чоду и сказал, что высоко на горе бродит дикий олень.

Хвост у диких оленей больше, чем у домашних. Когда они бегут по тайге, белый хвост мелькает в чаще - показывает дорогу оленятам.