Симон Соловейчик: Ватага 'Семь ветров'

- А вам, наверно, завидно? Хотите, мы вот так же литературу выучим, все!

- Ой, ну пожалуйста, не надо! Я вас умоляю! - смеялась Елена Васильевна. - Это же какой-то... бронзовый век!

Ну и что? Бронзовый! А потом будет железный, атомный и какой там еще! Теперь все будет хорошо, потому что ватага их действительно как коммуна стала!

- Послушайте! - забежал вперед Паша Медведев, потрясенный только что сделанным открытием. - Стойте!

Все стойте! Вот был вопрос: "Кому на Руси жить хорошо?"

Слышите? Но это же и ответ! Никто не слышит? Это же ответ! "Ко-му-на-Ру..." - коммунару!

- Ну, мистика!-рассмеялась опять Елена Васильевна.

- Напрострел, - сказал Костя Костромин.

А что, дети, - коммуной, ватагой жить веселее и легче.

Но где ее взять, ватагу? Самим сделать. Ведь главное а жизни что? Главное в жизни - вовремя спохватиться!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГРОМ И МОЛНИИ

УЖЕ С ПЕРВОГО УРОКА ДЕВЯТЫЙ без буквы класс увидел, что Костя Костромин не в духе.

Давно не было этого с ним, почти с самого начала года, и вот опять сидит хмурый, безучастный или подает резкие реплики, от которых учителей оторопь берет. Пытались понять, в чем дело, пытались его встряхнуть, расспрашивали Машу Иванову, но и она, вещунья и колдунья, ничего не понимала.

- Поссорились вы, что ли? Ты ему нагрубила? - спрашивала Галя Полетаева.

- И нагрубить нельзя вашему Косте? Носитесь с ним! - отвечала Маша.

Но они не ссорились. Если бы поссорились, было бы легче. Поссорились помирятся. А теперь что?

Так продолжалось несколько дней, пока однажды на перемене Костя не постучался к Наталье Михайловне Фроловой, директору, и, как-то странно ерничая - она даже подумала: не пьян ли? - протянул ей листок:

- Так что вот... Прошение... Прошу резолюцию... Вот здесь, наискосок: раз-ре-шаю... Или: не воз-ра-жаю...

Фролова, ничего не понимая, взяла листок и не поверила глазам своим: это было заявление об уходе из школы в связи с поступлением в вечернюю школу рабочей молодежи.

- А мама, отец знают? - машинально спросила Фролова, чтобы оттянуть время и успеть сообразить, в чем дело, подготовиться.

- Во всех инстанциях утрясено.

- А Причины? Мне гороно не утвердит.

- Там объяснено: по личным причинам, по семейным обстоятельствам.

- Какие же у тебя семейные обстоятельства?

- Личные.

Она попыталась превратить дело Б шутку: так лично-семейные или семейно-личные? Но Костя отшутился вежливо и замолчал.

Будь на его месте любой другой ученик 18-й школы, она бы с ним и разговаривать не стала, она просто его за плечи бы обхватила и, болтая всякую чепуху, вывела бы вон из кабинета: иди, иди, милый!

Или накричала бы, или пригрозила бы страшными , карами - в зависимости от настроения и от возраста ученика.

Но Костя, знала Фролова, человек серьезный... Что случилось в классе? Только что она видела Каштанову - вроде бы все в порядке. Перехвалили они этого Костромина! А всегда он говорит с ноткой нахальства - и придраться не к чему, и задетой себя чувствуешь.

И тут Костромин раскрылся:

- Ну, это так говорится - семейные, личные... А просто я пораскинул мозгами, Наталья Михайловна... Кончу школу, поступать буду. А школьный балл? Здесь у меня от силы четверка будет, а в вечерней я свободно медаль получу. Или хотя бы пять баллов средних. Все так делают, кто поумнее. Будете мне мешать?

Фролова и поверила Косте и не поверила, но так обиделась! Что бы за этим ни крылось - правда, розыгрыш или что-то серьезное, - все равно обидно! Бессмысленная, безнадежная, унизительная жизнь! Трудишься дни и ночи, вертишься дни и ночи, а потом приходит лучший из них, гордость школы, и вот так - словно в лицо плюнул.

Взрослому, нужному школе работнику она сказала бы, что надо подождать, подумать, и всеми силами дала бы понять, что он нужен,- и конфликт был бы исчерпан. Но уверять этого мальчишку, что без него школа не обойдется?

Наталья Михайловна была очень добрым человеком, но обида взяла верх, и она подписала заявление.

- Вот. Иди.

Костя удостоверился, что обмана нет, помахал листочком в воздухе, попрощался и ушел.

Фролова отыскала Каштанова в учительской, отозвала в сторону:

- Ну вот, Алексей Алексеевич. Что это?

Больше всего она боялась, что Каштанов станет выговаривать ей, зачем подписала заявление. Но он посмотрел в окно, поцарапал пальцем по стеклу и сказал, что поступила она правильно, что и он поступил бы точно так же.

А что касается Кости Костромина - что сейчас скажешь?

Надо посмотреть, как развернутся события дальше.