Туи Сазерленд - Пророчество о драконятах

И потом, как выбраться из подземного лабиринта? Когти мира не так просты, они предусмотрели всё.

Хотя, конечно, попасть домой прямо сейчас и не томиться ещё целых два года в пещерах… Глин, как и все драконята, вылупился из яйца уже здесь и часто пытался представить себе, как оно там, наверху. Домой, в болота и трясины, где обитает родное племя земляных драконов, таких же, как он! Увидеть, наконец, отца с матерью, какими бы они ни были… Что, если получится?

Что, если драконятам удастся удрать, выжить в охваченном войной мире и спасти его – самим, по-своему?

Глин махнул хвостом, скидывая в воду остатки обеда. Подпрыгивая, обглоданные добела кости понеслись в бурном потоке.

По углам огромной главной пещеры мерцали факелы. Гулкие своды вздымались над головой, утыканные сталактитами, словно огромными зубами. Здесь могли уместиться шестеро взрослых драконов с раскинутыми крыльями. Подземная река струилась вдоль стены, булькая и бормоча что-то неразборчивое, словно обдумывала свой собственный побег.

Дракончик бросил взгляд на две небольшие пещеры по сторонам, служившие спальнями. Пусто. Все куда-то разбежались, пока он тут доедал.

– Ага-а! – раздалось вдруг над самым ухом. Глин дёрнулся от неожиданности и прикрыл голову крыльями.

– А что я? – пролепетал он. – Я не знал, так получилось… Если корова была последняя… Бархан сказал, что Ласт задержится допоздна. Если что не так, завтра пропущу обед.

Кто-то шутливо ткнул его носом в спину.

– Успокойся, дурачок, – хихикнула Солнышко. – Я не тебе агакаю.

– Уф-ф… – Глин обернулся, с облегчением опуская гребень на загривке.

Самая маленькая из пятерых, Солнышко вылупилась из яйца последней. Сейчас у неё из пасти свисал бледный хвост пещерной ящерицы.

– Это мой свирепый охотничий клич! – усмехнулась она. – Нравится? Правда, страшно?

– Во всяком случае, неожиданно, – признал Глин. – Опять ты за ящериц? Чем коровы плохи?

– Да ну, слишком жёсткие, – скривилась она. – Какой-то ты хмурый сегодня.

– Да так, думаю… – Хорошо, что Кречет и Бархан не умеют читать мысли, как племя ночных. Планы бегства весь обед вертелись в голове.

Глин поднял крыло, и Солнышко уютно устроилась у него под боком. Её сверкающие золотом чешуйки излучали приятный жар. Хотя бы в этом, несмотря на неправильную окраску, она походила на своё песчаное племя.

– Бархан велел позаниматься часок перед сном, – сказала она. – Все уже собрались.

Калека Бархан, преподававший навыки выживания, тоже был песчаным драконом, как и Солнышко. Впрочем, насчёт самой мелкой из драконят как раз оставались сомнения. Помимо слишком яркой чешуи, она отличалась серо-зелёными глазами вместо угольно-чёрных, как положено, и, что хуже всего, не имела ядовитого шипа на кончике хвоста, самого грозного оружия песчаных.

Беспомощная коротышка, ни к чему не пригодная, – так отзывалась о ней Кречет. Тем не менее, Солнышко полностью отвечала описанию в пророчестве и должна была стать теми самыми «песчаными крыльями», нравилось это Когтям мира или нет.

А вот о радужных крыльях в пророчестве не говорилось ни слова, и драконята много раз слышали историю о том, как разбитое яйцо небесных в последний момент пришлось заменить тем, из которого вылупилась Ореола. Никто не знал, исполнится ли предсказание без «небесных крыльев», но Глин был только рад, что с ними под горой живёт красавица радужная, а не ещё одна ворчливая Кречет, которая, чуть что, плюётся огнём.

Не говоря уже о том, что подведёт, скорее всего, он сам, а никакая не Ореола.

– Пойдём, – позвала Солнышко, толкнув его хвостом. Глин нехотя встал и потащился следом за ней. Извилистые ходы уходили из главной пещеры в четыре стороны: к залу для боёв, помещения воспитателей, в учебный класс и к выходу во внешний мир. Этот последний туннель был заложен огромным валуном, который не мог сдвинуть с места ни один из драконят.

Проходя мимо, Глин остановился и изо всех сил налёг на валун плечом, как всегда, когда рядом не было взрослых. Ничего, когда-нибудь у него достанет сил. Даже если сдвинется хоть чуть-чуть, он будет знать, что почти вырос. Глин уже ощущал себя большим, особенно когда доводилось случайно что-нибудь задеть.

Камень не шелохнулся. Значит, рано, вздохнул про себя дракончик. Может быть, завтра?

Тяжело ступая, он двигался за Солнышком по коридору, слушая скрежет собственных когтей о каменный пол. Трудно привыкнуть, даже если живёшь под горой всю жизнь. Каждый день к вечеру когти ноют.