Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается

Фиона положила руку ему на крюк.

– Отведи нас на «Квиквег», – сказала она. – В этом шлеме находится Солнышко вместе с ростком медузообразного мицелия.

– Медузообразного мицелия? – в ужасе повторил крюкастый. – Но это очень опасный гриб!

– Она в большой опасности, – добавила Вайолет. – Если мы как можно быстрее не найдем противоядия, сестра умрет.

Крюкастый нахмурился, но потом взглянул на шлем и пожал плечами:

– Ну и пускай. Мне от нее с самого начала одни неприятности. Граф Олаф каждый раз, как бодлеровское состояние уплывает у нас из-под носа, задает нам взбучку!

– Это ты приносил Бодлерам одни неприятности, – сказала Фиона. – Граф Олаф осуществлял свои бесчисленные коварные замыслы, а ты ему снова и снова помогал. Так точно! Тебе должно быть стыдно!

Крюкастый вздохнул и потупился.

– Иногда мне бывает стыдно, – признался он. – Поначалу работать в труппе Олафа было очень весело, но теперь мы совершили столько убийств, поджогов, шантажа и прочих разных преступлений, что, по мне, это даже чересчур.

– Сейчас у тебя есть возможность совершить какой-нибудь благородный поступок, – сказала Фиона. – Не обязательно ведь оставаться на плохой стороне раскола.

– Ох, Фиона. – Крюкастый неуклюже обнял ее за плечи одним крюком. – Ты не понимаешь. У раскола нет плохой стороны.

– Нет, есть, – вмешался Клаус. – Г. П. В. – благородная организация, а Граф Олаф – отъявленный мерзавец.

– Благородная организация? – фыркнул крюкастый. – Ты так считаешь? Скажи это своей младшей пигалице, очкарик несчастный! Да если бы не грибное переменчивое внедрение, вы бы не напоролись на смертоносные грибы!

Дети переглянулись. Они вспомнили письмо, которое прочли в гроте Горгоны, и вынуждены были признать, что олафовский пособник прав. Но тут Вайолет сунула руку в карман и вытащила газетную вырезку, найденную Солнышком в пещере. Она выставила ее перед собой, чтобы все увидели статью в «Дейли пунктилио», которую она так долго скрывала от младших Бодлеров.

– «ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ ИЗМЕНА ФЕРНАЛЬДА», – прочла она вслух заголовок, а затем, строкой ниже, фамилию того, кто написал статью: – «Жак Сникет». «Установлено, что пожар, который уничтожил центр „Ануистл Акватикс“ и унес жизнь известного ихнолога Грегора Ануистла, был устроен Фернальдом Уиддершинсом, сыном капитана подводной лодки „Квиквег“. Участие семьи Уиддершинс в недавно происшедшем расколе породило ряд вопросов относительно…» – Вайолет подняла голову и встретилась со злобным взглядом олафовского приспешника. – Остальная часть статьи расплылась, – сказала она, – но смысл ясен. Вы изменили Г. П. В. и перебежали к Олафу.

– Разница между двумя сторонами раскола, – добавил Клаус, – в том, что одна сторона тушит пожары, а другая их устраивает.

Крюкастый пригнулся вперед и наколол газету на крюк, потом он повернул статью к себе, чтобы прочесть ее самому.

– Видели бы вы тот пожар, – тихо проговорил он. – Издали будто гигантский черный столб поднимался прямо из воды. Будто горело само море.

– Ты, наверное, гордился своей работой, – с горечью сказала Фиона.

– Гордился? – переспросил крюкастый. – Да это был худший день в моей жизни. Тот столб дыма… ничего печальнее в жизни не видывал. – Он насадил обрывок газеты на второй крюк и разодрал газету в клочья. – В «Пунктилио» все перепутали: капитан Уиддершинс мне не отец и фамилия у меня другая. И с пожаром не все так просто. Вы должны знать, Бодлеры, что в «Дейли пунктилио» рассказана не вся история. Так же как яд смертоносных грибов может послужить источником чудодейственных лекарств, так и кто-то вроде Жака Сникета может совершить подлость, а кто-то вроде Графа Олафа совершить благородный поступок. Даже ваши родители…

– Отчим знал Жака Сникета, – перебила его Фиона. – Жак был хорошим человеком, а Граф Олаф убил его. И ты тоже убийца? Это ты убил Грегора Ануистла? Ничего не ответив, крюкастый с мрачным видом вытянул перед собой крюки.

– Когда ты видела меня в последний раз, – сказал он Фионе, – у меня было две руки, а не крючья. Наш отчим небось не рассказал тебе, что со мной случилось. Он всегда твердил, что на свете есть тайны, о которых не следует знать молодым. Вот олух!

– Наш отчим не олух, – запротестовала Фиона. – Он благородный человек. Так точно!

– Люди не бывают либо плохими, либо благородными, – возразил крюкастый. – Они вроде фирменного салата – вкусное и невкусное, плохое и хорошее нарублено и перемешано, так что получается неразбериха и раздоры. – Он обернулся к Бодлерам и показал на них крюком. – Поглядите на себя, Бодлеры. Вы что же, считаете, будто мы с вами такие разные? Когда орлы несли меня над горами, я увидел внизу пепелище – то, что осталось от Пустошей после пожара, который мы с вами устроили вместе. Вы жгли – и я жег. Вы присоединились к команде «Квиквега», а я – к команде «Кармелиты». Оба наших капитана люди ненадежные, оба стремятся попасть в отель «Развязка» к четвергу. Единственная разница между нами – это разные портреты на комбинезонах.