Лина Жутауте - Лямзики, или Тайна пропащих носков

– Класс! – Мальчуган шмыгнул мокрым носом и сунул руку в рюкзак. – Вот список того, что мне надо.

Голень взял в руки намокший листок и громко прочитал:

– «Семь пар мужских носков, 42-й размер, семь пар мальчиковых, 38-й размер, пять пар девчачьих носочков и две пары гольфов, 32-й размер». Ага, вроде ясно. А какого цвета? Здесь не написано.

Мальчишка сердито покосился на продавца и буркнул:

– Чёрного.

– Чёрного так чёрного, – усмехнулся Голень.

На прилавок было выложено семь пар чёрных мужских носков, потом семь пар чёрных для мальчиков. Хозяин прошёл к девчоночьему отделу и в некоторой нерешительности оглянулся на мальчика. Тот стоял насупясь, даже растерянно, и во все глаза разглядывал сервант с коллекцией оловянных солдатиков.

– Хм, – кашлянул Голень. Мальчик обернулся к продавцу. – Знаешь, чёрных девчачьих носков-то нет, только цветные. А гольфы только жёлтые, в горошек.

– Жёлтые. – Как будто не понимая, что ему говорят, мальчик кивнул головой, опять отвернулся и, нарочно не замечая Герку, шагнул поближе к серванту с солдатиками. – А этих вы продаёте? Цен почему-то не видно.

– Нет, – ответил Голень, укладывая в один пакет чёрные носки, а в другой цветные. – Это моя коллекция, она не продаётся.

– Всё продаётся, – запальчиво хмыкнул мальчишка и положил перед Голенем новенькую банковскую карту с выпуклыми золотыми буквами. – Главное – условиться о цене.

– А не рано тебе размахивать банковской картой? – Голень взял её на ладонь и прочитал фамилию: «Андреас Королевский». – А вдруг она краденая?

– Никакая не краденая, – обиделся мальчик. – Это карта отца, мне позволено пользоваться…

– Ну прости. – Голень даже немного смутился. Потом он глянул на Герку. Тот стоял без движения. – Но у нас расплатиться можно только наличными.

– Что-о? – опешил мальчишка, он явно растерялся. Вся его спесь мигом улетучилась. – Но… У меня нет наличных. Отец очень спешил, поэтому дал мне карту и велел непременно купить… Я принесу деньги завтра, обещаю, только отец вернётся…

– Тогда и носки заберёшь завтра. – Голень осклабился и сунул оба пакета под прилавок. – Такой порядок. Кроме того, я тебя вижу впервые, и ты сам понимаешь… иначе невозможно.

Мальчик приуныл. Теперь он выглядел обыкновенным городским мальчонкой, у которого не хватило денег на желанную покупку. Вдруг на улице что-то затрещало, дверь приоткрылась, и в неё стал протискиваться огромный розовый зонт, весь в дождевых каплях.

– Людвик! – Зонт кое-как проник в помещение. Следом явилась девочка-невеличка лет пяти в резиновых ботах. Одной рукой она сжимала зонт, а другой держалась за живот. – Людвик, ты врун! Сказал, придёшь через пять минут, а я пи́сать хочу!

Мальчик, оказавшийся Людвиком, сразу же покраснел, как свёкла, схватил девочку за руку и притянул к себе.

– Тс-с, тихо, ты что, минуточку подождать не можешь? – Он сердито тряхнул девчушку. Зонт вывалился у неё из рук и покатился к ногам Герки. – Мы завтра придём. – И, позабыв про зонт, он потащил девочку к выходу.

Герка приник к окну, а Голень кинулся за детьми.

– Эй, назад, куда в этакую мокротý без зонта? – закричал он вдогонку. – Марш назад! Ещё заболеете!

То ли повинуясь окрику (а Голень при необходимости мог быть строгим), то ли побоявшись летнего ливня, дети немедленно развернулись и бросились в магазин. Теперь с них обоих текла вода, а на полу магазина расползлись лужицы.

– Я хочу писать, – пискнула девочка и скрестила ноги. – Больше терпеть не могу!

– Идём, покажу, где уборная. – Голень осторожно взял девчушку под руку и увёл за прилавок. – Мы скоро вернёмся, – добавил он, обращаясь к Людвику…

Людвик ничего не ответил, лишь смахнул с лица дождевые капли и опять уставился на солдатиков.

– Красивые, – проговорил он не то себе, не то Герке и прижал нос к стеклу.

Герка, который до этого момента никак себя не проявлял, подошёл к серванту:

– Ага, Голень говорил: они старинные и очень ценные. Слишком дорогие, чтобы в них играть.

– Голень? – Людвик обернулся к Герке. Их взгляды впервые встретились.

– Иногда ещё мы его зовём Бормотун. Это продавец, – ответил Герка и сделал шаг назад.

В городке очень уважали личное пространство каждого человека, поэтому никто ни к кому не подходил ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Это правило не распространялось только на лучших друзей.

– Ясно. Я – Людвик! – Людвик протянул Герке чуть согнутую руку. Казалось, он не может определиться, хочет ли и дальше оставаться надутым воображалой или стать обыкновенным мальчишкой, который не прочь завести дружбу. – Людвик Королевский.