Ирене Циммерман - Феррис и лохматый день рождения

– Да, я тоже слышал выстрелы, – согласился Феррис и растроганно промурлыкал: – Наша добрая Дженни Лу!

Сначала ему не очень понравилось, что она устроила в его подвале диско-клуб «Волшебная мышь». Но, может быть, не так уж и плохо было иметь в доме отлично натренированную серую крысу, способную прогнать незваных гостей.

Уве задумчиво отрезал один за другим кусочки от рулона пластыря. Не поднимая глаз, он сказал:

– Ты же знаешь, что я сдал экзамены по специальности «Сотрудник службы безопасности» на отлично. И сейчас я вынужден вновь поднять важную тему ношения шлема дома. Нам непременно нужно…

Он смолк, потому что Рюдигер громко застонал. Феррис обернулся к еноту и ласково потрепал его по плечу.

– Тебе уже лучше? – заботливо спросил кот. – Ты ушибся?

Продолжая стонать, Рюдигер поднял голову:

– Мне было бы намного лучше, если бы Уве прекратил нести эту чушь. Я даже думать не собираюсь о том, чтобы носить дома шлем. Я не выставлю себя на всеобщее посмешище. К тому же он всё равно не помог бы. На такой лестнице я бы поскользнулся даже в шлеме. Ну, привет.

Феррис облегчённо вздохнул. Рюдигер, судя по всему, совсем уже оправился. Значит, всё вовсе не так уж плохо, как он опасался пару мгновений назад.

– Ну, раз мы со всем тут разобрались, можем приниматься за работу, – сказал он и указал лапой на Уве. – Ты не мог бы быстренько собрать улиток. Они принадлежат Отти Книршке, и я думаю, нам следует их ему вернуть. Улиток нужно сложить в ночной горшок…

Кот огляделся и обнаружил горшок в траве. У него отвалилась ручка, но для того, кто построил своей кошке кровать с балдахином, это вряд ли будет проблемой.

– Уве, горшок нужно вытряхнуть в огороде. А вот этот кочан вкопай на место, – с этими словами Феррис указал на жалкую кочерыжку, оставленную улитками на дорожке.

Уве махнул лапкой:

– Честно говоря, я с огромной радостью взялся бы за дело прямо сейчас, но для начала мне нужно позаботиться о моём пациенте. Как думаешь, зачем я иначе нарезал столько пластырей? К тому же я с детства страдаю тяжёлой формой аллергии. При контакте с улитками я покрываюсь зелёной сыпью, у меня поднимается температура, я задыхаюсь и всё такое. Сейчас нам это всё ни к чему, при таком-то количестве других проблем. Но вот чего я не понимаю… Почему вообще Рюдигер поскользнулся? Это что, лёд? Как думаешь, шеф?

– Вот и мне очень интересно, – пробормотал енот. – На лёд это вообще-то не похоже. Скорее, это кто-то…

– Однозначно лёд! – решительно заявил Феррис. – Внезапная смена климата. Возможно, это как-то связано с глобальным потеплением. Но сейчас у нас нет времени на разговоры. Они ничего не изменят. Давайте-ка приниматься за работу.

– Уже начинаю! – воскликнул Уве. Он тут же закатал штанины Рюдигера и начал один за другим приклеивать пластыри.

– Немедленно прекрати! – взревел енот. – С моими ногами всё в порядке. Я приземлился на свой зад. Вот там мне больно, а не на ногах, идиот! Очень больно! Ой! Ай! Ох!

Уве бесстрастно продолжил свою работу.

– Кто здесь умеет оказывать первую помощь? Ты или я? – спросил он. И, обернувшись к Феррису, прошептал: «Это просто шок. Он же попал в аварию. Но я его приведу в порядок».

Феррис кивнул. В таких делах он полностью доверял Уве, который с видом профессионала аккуратно наклеивал один пластырь возле другого. Похоже было, что ему на это понадобится ещё прилично времени. Так что Феррису не оставалось ничего другого, как снова самому собрать улиток. Затем он аккуратно высыпал их на соседские грядки, поставил горшок вместе с отломанной ручкой перед дверью и даже воткнул обглоданную кочерыжку обратно в землю. То есть сделал всё возможное для поддержания хороших добрососедских отношений.

Было уже глубоко за полночь, когда усталый Феррис вернулся домой. Конечно, он не пошёл по лестнице, ярко поблёскивавшей в лунном свете. Он забрался внутрь по перилам. Ни Уве, ни Рюдигера видно не было, что Феррису было очень на руку. Потому что сейчас он мечтал лишь об одном: подняться на второй этаж, пройти по коридору в маленькую комнатку, где стояла его стиральная машина, забраться в неё и уснуть. Спать он собирался глубоко и крепко и очень-очень долго.