Давиде Морозинотто - Парижские тайны

Вы только подумайте, что сделали бы люди, узнай они, что коты прекрасно понимают их трескучую болтовню (и частенько подсмеиваются над ними в усы)!

– Луноброд, ну где же… А-а, так вот ты где! – воскликнул синьор Оливье Бонне, подходя к подоконнику. – Почему ты никогда не отвечаешь, когда я тебя зову?

Бонне был господином почтенного возраста, с густыми напомаженными усами и щетинистой козлиной бородкой.

К тому же он обладал внушительным брюшком, имел пухлые щёки, похожие на румяные яблоки, а кончики его пальцев всегда были испачканы краской. Это и неудивительно, ведь он был художником, или – как он выражался – «артистической личностью».

– Посмотри, что я тебе принёс, Луноброд! Чудесный сюрприз…

Жестом фокусника Оливье вытащил из кармана жилетки золотистую металлическую банку и, схватив с полки консервный нож, начал её открывать.

Но это было совсем нелегко. После короткого концерта, состоявшего из возгласов «Ух ты!», «Ой!», «Ай-ай-ай!» и «Проклятие!», художнику удалось открыть непокорную банку, и в воздухе разлился восхитительный аромат.

Луноброд узнал бы этот запах из тысячи с закрытыми глазами – атлантический лосось в масле. Конечно, он ценится не столь высоко, как королевский тихоокеанский лосось, но всё равно вкуснятина – за уши не оттащишь!

– Я хотел сделать тебе небольшой подарок, – пробормотал Бонне, рассматривая рыбу в банке. – В последнее время я держал тебя на скверном корме… Вечно одни объедки… Но, с тех пор как из галереи господина Прюнье украли все мои картины…

Мистер Луноброд сочувственно замурлыкал (чтобы утешить беднягу Бонне).

У художника было доброе сердце, но порой он был слишком наивным!

Он даже не заметил, что владелец галереи господин Прюнье, которому художник отдал на продажу свои картины, на самом деле был отпетым мошенником. Прюнье находил любые отговорки, лишь бы не платить Оливье ни гроша!

В прошлый раз этот жулик рассказал Бонне, что картины похитили воры, хотя в действительности он продал их богатому коллекционеру, а все денежки заграбастал себе.

При мысли об этом проходимце Мистер Луноброд нервно завертел хвостом. Затем мягким кошачьим прыжком соскочил с подоконника и поплёлся за художником на кухню, где стояла его миска.

– Это тебе! – воскликнул художник с довольным видом. – Приятного аппетита, дружище.

Луноброд подошёл к миске, понюхал её и… еле-еле проглотил крошечный кусочек лосося.

– Да что с тобой? Почему ты не ешь? Разве ты не голоден?

– Мяу! – ответил Мистер Луноброд, конечно, на мяучьем языке.

Ах, как жаль, что художник не понимал ни слова по-кошачьи. Кот пытался ему объяснить, что сегодня – среда, а каждую среду он убегал на свидание чрезвычайной важности. Совсем неподходящее время для ужина!

Поэтому Луноброд лишь пару раз потёрся о ноги Бонне и тотчас ускользнул.

Лёгким прыжком он вскочил на спинку дивана, раз-два – он уже на подоконнике, лёгким ударом лапы открыл притворённое окно, резво пробежал по карнизу и в мгновение ока растворился в тумане среди крыш Монмартра.

Оливье Бонне не понимал, что Мистер Луноброд опаздывал на очень важную встречу. Кот, понятное дело, не следил за временем по часам, но его кошачье чутьё подсказывало, что уже пробило половину седьмого и ему следовало поторопиться.

Но Луноброд и в ус не дул! Он не привык суетиться и продолжал спокойно семенить по тротуару, проскальзывая между ног прохожих и наслаждаясь радостной суматохой, царящей на улицах Монмартра.

В конце концов не беда, если он немного опоздает! Луноброд должен был встретиться с одной кошкой знатного рода, которая наверняка заставит себя ждать.

Так и случилось. Когда кот подбежал к театру «Элизе́ Монмартр», Жозефина ещё не пришла. Стремительным прыжком Луноброд вскочил на почтовый ящик и уютно свернулся клубком. Эмалированная крышка ящика была очень удобной, а главное, теперь кот был в стороне от шумной толчеи.

Что и говорить, «Элизе́ Монмартр» был одним из самых знаменитых концертных залов Парижа, а в тот вечер давали особенно важное представление.