Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 3. Превратности судьбы

Правоту судьи Вайолет доказала десятки раз, изобретая что угодно – начиная с отмычки и кончая паяльной лампой – в самых неблагоприятных обстоятельствах, как то: страшная спешка или отсутствие необходимых инструментов. Но сейчас Вайолет сознавала, что более неблагоприятных обстоятельств, чем медленно отходивший наркоз, мешавший ей разглядывать предметы в кладовой и вникать в то, что говорят ее младшие родственники, у нее еще не было.

– Вайолет, – сказал Клаус, – я понимаю, что наркоз еще не совсем отошел, но без тебя нам не изобрести кое-что важное.

– Да, – слабым голосом отозвалась Вайолет, протирая глаза руками. – Я… знаю.

– Мы тебе поможем, чем сможем, – продолжал Клаус. – Говори только, что делать. Вся больница охвачена огнем, надо выбираться отсюда как можно скорее.

– Раллам, – добавила Солнышко, что означало «И за нами гонятся пособники Олафа».

– Откройте… окно, – с трудом выговорила Вайолет, показывая на окошко в углу.

Клаус прислонил Вайолет к стене, а сам подошел к окошку и выглянул наружу.

– Кажется, мы на третьем этаже, а может, на четвертом. В воздухе полно дыма, не понять. Не очень высоко, но не выпрыгнуть.

– Лезть? – спросила Солнышко.

– Прямо под нами динамик, – сказал Клаус. – Можно было бы схватиться за него и спуститься в кусты, но тогда придется это делать на виду у всей толпы. Врачи и сестры помогают больным спасаться из огня, там же Хэл и репортерша из «Дейли пунктилио» и…

Среднего Бодлера прервали негромкие звуки, доносившиеся снизу:

– …и волонтеры, – закончил Клаус. – Они ждут перед больницей, как им велел Маттатиас. Можешь ты изобрести что-нибудь, чтобы перелететь через них?

Вайолет нахмурилась и закрыла глаза. Она стояла совершенно неподвижно, пока волонтеры продолжали петь:

– Вайолет, – окликнул ее Клаус. – Ты не заснула?

– Нет, – ответила Вайолет. – Я… думаю. Нам… надо… отвлечь толпу… чтобы спуститься.

Дети услышали негромкий рев где-то за дверью кладовой.

– Кесалф, – проговорила Солнышко, подразумевая под этим «Это сообщник Олафа. Похоже, он уже в Отделении заразной сыпи. Надо спешить!»

– Клаус! – Вайолет открыла глаза. – Распечатай коробки с резиновыми бинтами. Начни их… связывать… друг с другом… делай веревку.

Клаус взглянул в окно, наблюдая за тем, как волонтеры раздают шары больным, эвакуированным из больницы.

– Но как нам отвлечь толпу? – спросил он.

– Не… знаю, – ответила Вайолет и опустила глаза. – Мне… трудно… собраться… с мыслями.

– Помощь, – сказала Солнышко.

– Бесполезно звать на помощь, Солнышко, – остановил ее Клаус. – Никто нас не услышит.

– Помощь! – настаивала Солнышко. Она сняла с себя белый халат, широко разинула рот и, впившись зубами в материю, оторвала полоску. После чего протянула ее Вайолет. – Лента, – выговорила она, и Вайолет устало ей улыбнулась. Непослушными пальцами она подвязала кверху волосы, чтобы не мешали, потом снова прикрыла глаза и кивнула.

– Я знаю… это глупо, – проговорила она. – Но кажется, помогло, Солнышко. Клаус, продолжай связывать… резиновые бинты. Солнышко… можешь ты открыть… банку с супом?

– Трин, – ответила Солнышко, что означало «Да, я уже открывала такую банку, чтобы расшифровать анаграммы».

– Отлично. – Теперь, когда волосы у Вайолет были завязаны лентой, пусть даже ненастоящей, голос ее окреп и звучал увереннее. – Нам нужна… пустая жестянка… как можно… скорее.

Пока члены Г. П. В. распевали свою жизнерадостную песню, Бодлеры трудились, не теряя ни минуты. Клаус вскрыл коробку с резиновыми бинтами и начал их связывать. Солнышко начала грызть верхушку банки с супом, а Вайолет подошла к раковине и поплескала себе на лицо, чтобы окончательно прийти в себя. К тому времени, когда волонтеры дошли до припева