Рене Госинни - Малыш Николя веселится

– Откройте рот! – сказал доктор.

Папа, наверное, думал о чём-то своём, потому что врач повторил:

– Откройте рот, а не то я применю силу.

Папа послушался. Я разглядывал фотографии зубов, которые висели на стене, и вдруг услышал громкий крик. Я обернулся и увидел, как доктор трясёт рукой.

– Ещё раз укусите меня, и я вам вырву первый попавшийся зуб!

Папа сказал, что немного нервничает. Дантист взял своё колёсико, и я предупредил папу, чтобы он был осторожнее, потому что от этой штуки немного дрожит голова. Тогда уже закричал папа, и врач попросил его успокоиться, потому что это плохо влияет на пациентов, сидящих в приёмной. В общем, с папой всё было недолго и хорошо, если не считать того, что он стукнул дантиста ногой по колену. Папа встал с кресла улыбаясь.

– Ну что, Николя, мы вели себя как мужчины, а?

– Да, папочка, да! – ответил я.

И мы с папой вышли от зубного врача, такие гордые, каждый со своей карамелькой.

Жоффруа сегодня пришёл в школу с большой коробкой под мышкой. У Жоффруа очень богатый папа, который ему вечно покупает потрясные вещи.

На перемене Жоффруа показал нам, что у него в коробке: это оказалась игра с большой складывающейся картонкой, на которой были клетки с цифрами; ещё там были кубики, и фигурки животных, и бумажки с надписями: «100 франков», «1000 франков» и «1 миллион франков». Вот класс!

Жоффруа заявил, что хорошо выучил правила игры, это было довольно трудно, но он всё понял: кидаешь кубики, двигаешь животных по клеткам, а потом получаешь право покупать клетки за деньги, и, когда кто-нибудь проходит через эти клетки, тот, кто их купил, кричит: «Опля!» – и другой должен заплатить ему за проход.

Тот, кто получит все клетки, – это великий Опля, он и есть победитель. Папа Жоффруа сказал Жоффруа, что это очень полезная игра, она развивает коммерческое чутьё и лучше играть в неё, чем в наши дикие игры, от которых бывают только шишки. Игра называется «Опля!».

– Сыграем прямо сейчас, – предложил Жоффруа.

– На перемене? – удивился Руфюс.

– А что такое? – спросил Жоффруа.

– Ну, это игра не для перемены, – сказал Руфюс. – Для перемены годится футбол, вышибалы, ну там, регби-пятнадцать или ковбои и индейцы. А твоя игра – для дома, когда идёт дождь. И вообще это девчачья игра.

– Ладно, ты в мою игру играть не будешь, – сказал Жоффруа. – В общем, ты тут и не нужен.

– По морде захотел? – спросил Руфюс.

И они подрались, но Клотер сказал, что если они будут так себя вести, то перемена закончится, а мы так и не успеем поиграть. И Руфюс сказал, что хорошо, он согласен, но у него такое же право играть, как у всех остальных, даже в игру, которая ему не нравится, но если ему не дадут играть, он даст по морде тому, кто будет мешать, и Жоффруа сказал: «Ах так?» – а Клотер сказал, что если они начнут драться, то перемена закончится, а мы так и не успеем поиграть.

Тогда мы все отошли в угол двора, положили «Опля!» на землю и расселись вокруг.

– Хорошо, – сказал Жоффруа, – теперь каждый должен выбрать животное. Я беру лошадь.

– Это ещё почему? – спросил Жоаким.

– Потому что она мне нравится и это моя игра, вот почему и лошадь будет моя.

– Да ну? – сказал Жоаким.

А Клотер сказал, что если они начнут драться, то перемена закончится, а мы так и не успеем поиграть и что это кошмар, если мы не можем вести себя спокойно в тот единственный раз, когда учительница не оставила его на перемену. И Клотер был прав.

– Клотеру, естественно, полагается осёл, – сказал Руфюс.

Клотер стукнул его, и они стали драться. Потом Жоффруа раздал нам животных; я получил собаку, Мексан – курицу, Эд – корову. Альцест был очень доволен – ему досталась свинья. Альцест однажды сказал мне, что очень любит свиней после того, как прочитал, что у свиньи съедобно всё, а то, что остаётся, идёт на колбасу. На Клотера и Руфюса животных не хватило, но это ни на что не повлияло, потому что они были заняты – по очереди били друг друга и приговаривали: «На вот, попробуй!»

– Так, – сказал Жоффруа, – теперь ставим всех животных на старт, и я начинаю.

– Это ещё почему? – спросил Жоаким.