Рене Госинни: Малыш Николя путешествует

– Домашнее животное, – сказал я. – У него есть когти и оно мяукает, пять букв.

– Кошка, – сказал папа; он положил книгу себе на колени, и было видно, что ему весело не меньше, чем мне.

Он просто отпад!

– Вид живокости, произрастающий на юге Франции. Девять букв, – сказал я.

Папа не стал сразу отвечать. Он почесал голову, подумал, а потом сказал, что это крутится у него на языке и что потом само всплывёт, и попросил читать дальше.

– Семейство двудольных спайнолепестных растений, пятнадцать букв, – сказал я.

Папа снова взял свою газету и сказал:

– Ладно, Николя, теперь немного поиграй сам. Дай мне спокойно почитать.

Но я сказал, что не хочу играть один; тогда папа закричал, что ему нужен покой в доме, что если мне не хочется быть наказанным, то я буду сидеть тихо и что я никогда не стану образованным, если кроссворды за меня будут решать другие. Вид у папы был очень сердитый, и я понял, что не время капризничать, тем более до еды, потому что мама приготовила отпадный яблочный пирог.

И я стал сам решать кроссворд. Сначала у меня получалось и слова были простые; южноафриканская антилопа из трёх букв – это, конечно, бык; про судно я догадался, что это лодка, только вот странно: когда они составляли кроссворд, то зачем-то понаставили кучу лишних клеточек. Тогда я стал писать крупнее, и стало выходить хорошо. Искусственный водоём – ясное дело, водохранилище, но клеточек было всего четыре, и у меня поместилось только «водо», ну и ладно. А потом снова пошли трудные слова, и я опять спросил папу:

– Животное с ценным коричневым или почти чёрным мехом, шесть букв?

Папа стукнул книгой по своим коленям и посмотрел на меня большими глазами.

– Николя, – сказал папа, – по-моему, я уже тебе…

– Соболь, – сказала мама.

Папа так и остался с открытым ртом; он повернулся к маме, которая продолжала шить, потом закрыл рот, но вид у него был недовольный.

– Мне кажется, – сказал папа маме, – нам надо договориться о методах воспитания ребёнка.

– В чём дело? – удивлённо спросила мама. – Что я не так сделала?

– По-моему, – сказал папа, – будет лучше, если малыш решит этот кроссворд сам. Вот и всё.

– А по-моему, – сказала мама, – ты слишком серьёзно относишься к этим кроссвордам! Я всего лишь решила помочь ребёнку. Не вижу в этом ничего плохого!

– Если даже ты случайно знаешь название животного с ценным мехом…

– Разумеется, я могу его знать только случайно, – сказала мама со смешком; она всегда так делает, когда сердится. – Ведь со дня нашей свадьбы мне никто не дарил мехов и экспертом я стать не могла.

Тогда папа встал и сказал, что отлично, чудесно, что вот вся благодарность ему – ему, который работает не покладая рук и из кожи вон лезет, чтобы мы ни в чём не нуждались, а взамен он даже не может рассчитывать на покой в доме. А мама сказала, что её мама была права, и меня отправили решать кроссворд у себя в комнате.

Только я успел закрасить чёрным лишние клеточки в своём кроссворде, как мама позвала меня есть.

За столом никто не разговаривал, а когда я захотел что-то сказать, мама велела мне есть молча. А жаль, потому что мне так хотелось показать родителям, как я решил кроссворд.

А знаете, с этими кроссвордами и правда очень много можно узнать! Например, вам известно, что «фывямс» – это распространённое домашнее животное, которое мычит и даёт молоко?

Руфюс рассказал нам, что виделся со своим кузеном Никезом, бойскаутом, и что Никез показал ему отпадные игры, которым бойскауты научились у краснокожих.

– А что, краснокожие учат бойскаутов играм? – спросил Жоффруа.

– Конечно, – сказал Руфюс. – Поэтому бойскауты умеют делать кучу полезных вещей: тереть камни или деревяшки, чтобы зажигать огонь, а ещё читать следы, чтобы освобождать пленников.

– Что значит «читать следы»? – спросил Клотер.

– Ну понимаете, – объяснил Руфюс, – краснокожие оставляют знаки из камней, веток, перьев, и получается как дорога, если ты знаешь эти знаки, а это полезно для любой банды. Если мы воюем с врагами и кто-то попал в плен, он может оставить для нас знаки, и мы пойдём за ним, нас никто не видит, а мы – бац! – и освобождаем пленника.