Элинор Фаржон: Серебрянка, или Напевы морской раковины

– Госпожа Утренняя фея!

Первая крёстная вошла, озарив детскую рассветной зарёй. В руках у гостьи была рубиновая шкатулка. Эйб проводил фею к самому трону, и она, поцеловав ребёнка, опустила шкатулку на колени королевы.

– Что там внутри? – поинтересовался Нолличек.

– Принцесса получает в дар доброе сердце, – ответила Утренняя фея.

– Вот как? – удивился король. – Спасибо. Может, и пригодится.

Благословив ребёнка, Утренняя фея отошла в сторонку, а дворецкий уже объявлял следующую гостью:

– Госпожа Полуденная фея!

Вошла вторая крёстная, и детскую залили потоки солнечного света. В руках у гостьи была золотая шкатулка. Сид торжественно подвёл гостью к трону, она поцеловала младенца и положила шкатулку на колени Долл.

– Есть там внутри что-нибудь? – осведомился Нолличек.

– Конечно, – ответила Полуденная фея. – Я дарю принцессе весёлый нрав.

– Да?.. – слегка разочарованно протянул король. – Ну ладно, девчонкам это не вредно.

Полуденная фея поцеловала ребёнка и заняла место рядом со своей нежно-румяной сестрой.

– Госпожа Сумеречная фея! – громогласно объявил дворецкий.

Вошла третья крёстная, облачённая в дымчато-голубые одежды. В руках она держала шкатулку из сапфиров. Дейв поспешил ей навстречу, подвёл гостью к трону, и Сумеречная фея, поцеловав ребёнка, передала родителям шкатулку.

– Надеюсь, она не пустая? – обеспокоенно спросил Нолличек.

– Здесь хранится дар вечной красоты, – ответила фея.

– Правда? Это принцессе наверняка понравится, – сказал Нолличек.

Сумеречная фея благословила ребёнка, отошла и… Воцарилась тишина. Дворецкий молчал.

– Все гостьи здесь? – спросил Нолличек.

– Все, – ответил дворецкий.

– Но я приглашал четырёх крёстных, – сказал Нолличек. – Где четвёртая?

– Пришли только три, – пояснила Джен.

– А я приглашал четырёх, – упрямо сказал Нолличек. – Верно, Нянюшка? И четвёртая обещалась быть. Где Полуночная фея? Мы не можем идти на крестины без неё.

– Ой! Смотрите! – прошептала Полл.

Все проследили за её взглядом, обращённым на верхушку торта. Красивый сахарный венец, который, спрыгивая с торта, разрушил Том-Тит-Тот, снова блистал и искрился, точно лунная дорожка на глади моря. Из цветов появились вдруг серебристые крылья, все поначалу приняли их за птичьи, но, когда живое существо, точно лунный лучик, скользнуло на пол, все увидели несказанной красоты женщину. В руках она держала серебряную шкатулку.

Опешивший от такой красоты Хэл, спотыкаясь, приблизился к гостье, чтобы проводить её к трону. Но она, не дождавшись его, направилась прямиком к Полл, которая не сводила с феи изумлённых глаз. Она узнала фею, да-да, узнала, но изумление её было от этого ничуть не меньшим.

– Моя серпоклювка, – прошептала Полл. – Моя Серебрянка!

Серебристое существо – то ли женщина, то ли птица – опустила свою шкатулку в руки Полл.

– Это мне? – растерянно пробормотала Полл.

– Что там? Что там? – заинтересовался Нолличек.

Полуночная фея только улыбнулась, глядя Полл прямо в глаза. Ответ же донёсся от окна. Знакомый голос! Удивительно знакомый голос! Полл знает его так хорошо!

– Волшебство, – сказал голос Чарли Луна. – Мы дарим Полл лунное волшебство.

Полл обернулась. Чарли стоял на подоконнике, но не в привычных рыбацких лохмотьях, а в сверкающих серебристых, как у Полуночной феи, одеждах. Голос его звенел, а глаза сияли, точно звёзды. Он протянул руку фее и сказал:

– Что ж, милая, пора домой.

Фея – или птица – вспорхнула на подоконник к Чарли и, расправив крылья, устремилась вместе с ним в небесную высь, которая вдруг, среди бела дня, стала по-ночному глубокой и тёмной, с искрящейся россыпью звёзд.

– Чарли! Чарли-и-и! – закричала им вслед Полл. – Чарли-и-и, неужели ты тот самый Человек с Луны?..

– В церковь! Все в церковь! – скомандовала Нянька.

Детскую снова заливал ясный дневной свет, женщины завязывали ленты шляпок, и никаких чудес никто, кроме Полл, похоже, не заметил.

Торжественную процессию возглавляли Нолл и Долл с новорождённой принцессой на руках. За ними шли крёстные, а следом все остальные – сообразно своему чину и положению. Только Полл, которой надлежало идти впереди, плелась позади всех, утирая слёзы, которые снова навернулись на глаза, и прижимала к груди свою серебряную шкатулочку.