Робин ЛаФевер - Теодосия и Сердце Египта

Я уже приготовилась начать забег до самого музея, как услышала цоканье копыт и стук колес. Оглянувшись через плечо, я увидела двухместную маленькую карету – брогам, причем этот экипаж был мне очень хорошо знаком!

Я быстро прикинула варианты – либо я продолжаю идти одна по темным улицам с преследователем за спиной, либо иду на свидание с бабушкой Трокмортон.

Если вы считаете, что это легкий выбор, значит, вы не знаете мою бабушку.

Я выбрала бабушку, выступила навстречу карете и махнула рукой кучеру. Он присмотрелся, узнал меня и натянул вожжи. Когда карета остановилась, я схватилась за дверцу. Закрывавшая окно занавеска отодвинулась изнутри, и за стеклом показался клюв… простите, нос моей бабушки.

Увидев меня, она нахмурилась и сжала губы в ниточку, словно переложила в свой чай лимонов.

Я обернулась через плечо. Шаги преследователя стихли. Интересно, он ушел или просто прячется где-нибудь в тени? Станет он преследовать карету моей бабушки или нет? И станет ли Стики Уилл преследовать его самого?

Кучер соскочил с козел, открыл мне дверцу и вежливо сказал:

– Здравствуйте, мисс.

Бабушка высунула нос из открытой двери и сварливым тоном проскрипела:

– Поторопись, холода напустишь. Залезай, внутри все объяснишь.

Я забралась в карету, пристроилась на краешке сиденья напротив бабушки Трокмортон – в ее присутствии я всегда чувствовала себя неуютно. И, наверное, не только я одна.

Бабушка Трокмортон стукнула по полу кареты своей тростью и спросила:

– Желаю знать, что ты делаешь здесь одна, без сопровождения взрослых.

Я поерзала на сиденье, неожиданно представив, как неряшливо, должно быть, выгляжу сейчас.

– Папа послал меня купить что-нибудь на ужин.

– Одну? – Бабушка была потрясена. – Впрочем, ничего другого я и не ждала. А где же твоя гувернантка?

Гувернантка исчезла еще несколько месяцев назад, сказала, что иначе сойдет с ума. Она предполагала, что будет учить одиннадцатилетнюю девочку танцам и хорошим манерам, а не слоняться целыми днями по старому музею.

Но если бабушка Трокмортон узнает, что у меня больше нет гувернантки, она завтра же к обеду пришлет новую – нужно мне это?

– Она… э-э… отпросилась навестить больную родственницу, – соврала я.

Бабушка опустила свой клюв и фыркнула:

– Хм-м… Ну а твоя мать дома или все еще копается в чьих-то древних могилах?

– Дома. Она только сегодня возвратилась из Египта, – ответила я сквозь стиснутые зубы. Бабушка Трокмортон терпеть не может мою маму, считает ее слишком современной, эксцентричной и постоянно говорит про нее всякие гадости. Желая хоть как-то защитить маму, я добавила: – Она нашла просто удивительные артефакты.

– Не могу понять, что удивительного можно найти, роясь в пыльных склепах.

Я стиснула кулаки, но в спор решила не вступать. В конце концов, я должна быть благодарна бабушке Трокмортон хотя бы уже за то, что она избавила меня от преследователя – пусть даже сама того не зная.

– А когда приезжает на каникулы этот плут, твой братец? – спросила бабушка.

– Завтра.

Карета затормозила, остановилась, кучер открыл дверцу и, глядя не на нас с бабушкой, а куда-то поверх наших голов, объявил:

– Музей, мадам.

Я выскочила из кареты, успев кинуть на бегу:

– Спасибо, что подвезли, бабушка.

– Не стоит благодарности, – ответила она и добавила мне вдогонку: – Я обязательно поговорю с твоим отцом насчет твоей гувернантки.

Этого мне только не хватало!

В музей я возвратилась, когда темнота уже поглотила все улицы Лондона. Дрожа, я взбежала по ступеням главного входа и успела проскользнуть внутрь как раз перед тем, как Флимп запер дверь на ночь. Немного подумав над тем, как выманить маму и папу из мастерской, я решила, что вернее всего это можно сделать, приманив их запахом еды.

Когда я направлялась по темному коридору к служебным помещениям, на меня бросилась какая-то размытая темная тень. Мое сердце ушло в пятки, когда эта тень, гнусно завывая, прилипла к моему плечу.

Меня чуть не хватил удар, хорошо, что я вовремя сообразила, что это не настоящий демон, а всего лишь Исида. До той поры мне не верилось, что дела с моей кошкой обстоят настолько плохо.

Маленькое сердечко Исиды колотилось так же часто, как мое собственное, своими когтями она крепко вцепилась мне в пальто. Уши Исида прижала к голове, а глазами бешено вращала в разные стороны.