Робин ЛаФевер - Теодосия и жезл Осириса

После этого наступило напряженное молчание, а затем в тишине четко прозвучал вопрос:

– А вы-то сами знаете столицу Бирмы?

Все мы подпрыгнули, услышав мамин голос. Она стояла в дверях, высоко подняв голову и презрительно прищурившись. Интересно, давно она слушает наш разговор? Судя по вопросу о столице Бирмы, давно.

Мисс Сниз скользнула глазами по книге, но ту страницу, со столицей Бирмы, она давно успела перевернуть.

– Для того чтобы правильно учить, не обязательно самому знать ответ на все вопросы, – натянуто проговорила мисс Сниз.

Мама окинула бабушку дерзким взглядом и произнесла.

– Я полагаю, что в данном случае все ясно. Насколько мне помнится, разговор шел о том, чтобы дать Теодосии качественное образование.

Несколько секунд бабушка и мама пристально смотрели друг другу в глаза, затем бабушка сдалась и отвела свой взгляд в сторону.

– Вы уволены, – сказала она мисс Сниз.

Гувернантка открыла рот, но тут же молча закрыла его – инстинкт самосохранения взял у нее верх над гневом. Она быстро засунула назад в сумку свою книгу и линейку, щелкнула замком и поспешно вышла из гостиной.

Бабушка дождалась ее ухода и только после этого заговорила.

– На самом деле все оказывается сложнее, чем я полагала. Но не думай, что последнее слово осталось за тобой, – непонятно было, кому адресованы эти слова, мне или маме. – Я найду гувернантку. Такую, которая научит тебя знать свое место.

В эту секунду в дверях показалась голова папы.

– Что случилось? – спросил он. – Только что к выходу мимо меня как курьерский поезд пронеслась гувернантка. О, Генриетта! А я думал, ты уехала.

– Мне пришлось вернуться, – сказала мама. – Я забыла дома документ, который собиралась представить Королевскому археологическому обществу.

Очень, очень удачно она забыла этот документ!

Мама скоренько извинилась и вновь поспешила на свое совещание.

Когда она ушла, бабушка сердито стукнула по полу своей тростью и произнесла:

– Вы близки к тому, чтобы вырастить монстра, Алистер.

– Но, мама…

Я тут же отключилась и перестала слушать бабушку – это единственный способ справиться с ее тирадами, иначе от них начинает болеть голова. Отведя взгляд в сторону, я уткнулась им в стоящего рядом с папой молодого человека. Вначале я его не увидела, потому что раньше он стоял позади папы, но теперь, когда бабушка вошла в раж, потихоньку вполз в гостиную. Я покраснела, когда поняла, что меня распекают на глазах совершенно постороннего человека.

Особенно такого, как этот хлыщ. Лицо у него было выбрито буквально до блеска, темные волосы расчесаны волосок к волоску, тщательно уложены на голове и намазаны бриолином. Напрасно он не додумался прилепить к своему черепу бриолином еще и уши – они у него торчали в стороны, как у летучей мыши. Губы он сжал так, что его рот превратился в едва заметную щелочку – наверное, для того, чтобы показать, что рот у него все-таки есть, он и отрастил над верхней губой мерзкие узенькие усики. Кстати, я подметила, что люди с маленьким, туго сжатым ртом редко бывают дружелюбными и не отличаются ни веселым нравом, ни хорошим характером.

Стоит ли говорить, что этого молодого хлыща я возненавидела с первого взгляда. И даже не за уши или рот, а за то, что он с упоением слушал бабушку и постоянно, словно китайский болванчик, кивал. Подхалим чистейшей воды.

К тому времени, когда бабушка закончила свою обвинительную речь и покинула нас, папин рот тоже поджался, а нижняя челюсть начала нервно подергиваться.

– Кхм, – кашлянул стоявший рядом с папой хлыщ.

– А, Вимс! Простите. Совсем забыл про вас. Теодосия, это наш новый первый помощник хранителя, Викери Вимс. Вимс, это моя дочь Теодосия.

– Как поживаете? – вежливо спросила я, сделав книксен.

Вимс ответил мне коротким кивком, явно не желая улыбаться тому, кого только что на его глазах как следует отчитали. Лизоблюд, я же говорила.

Повисло неловкое молчание, потом папа понял, что ответа от Вимса нам не дождаться, и сказал:

– Видите ли, мы ищем гувернантку для Теодосии. А теперь пойдемте повидаем моих остальных помощников. Думаю, Теодосия, у тебя тоже есть дела?

– Да, папа, – честное слово, я никогда не думала, что музейные катакомбы могут быть такими привлекательными и желанными!

Возвращаться вместе со мной в подвал Исида не пожелала. Она не боялась ни черной магии, ни злых проклятий, ни беспокойных опасных мертвецов, но явно не хотела больше иметь никакого дела с собаками или похожими на них существами.