Робин ЛаФевер - Теодосия и последний фараон

– Великолепно! – Мама наклонилась и поцеловала меня в щеку, а когда снова выпрямилась, в дверях уже стояла Хабиба и наблюдала за нами. – О, Хабиба, – воскликнула мама, – до чего же я проголодалась! Я скоренько умоюсь, а ты начинай накрывать на стол.

Хабиба кивнула и исчезла в коридоре. Хотя я сама умыться уже успела, мне не хотелось оставаться наедине с Хабибой, я боялась, что она примется расспрашивать меня.

– Я тоже умоюсь, – сказала я. – Встретимся в столовой, мама.

Спустя десять минут мы с мамой уже уплетали за обе щеки щедро приправленную пряностями вырезку из ягненка.

– Ну как? – спросила я. – Нашли еще колонны? Или что-нибудь, подтверждающее, что мы обнаружили не просто еще одно крыло храма Хатшепсут?

– Представь себе, да! Мы нашли еще не менее двенадцати колонн, и не только это. Похоже, что открытый тобой храм находится в отличном состоянии и просто погребен под кучей грязи и мусора. Когда-то, давным-давно, нависавшие над храмом скалы обрушились и похоронили его под собой. А все, что засыпано песком и щебнем, прекрасно сохраняется, как ты знаешь.

– Отлично! – воскликнула я, пытаясь изобразить пылкий восторг. Надеюсь, мое настроение круто изменится, как только я сама присоединюсь к раскопкам. – А что у нас намечено на завтра?

– Снова копать. Мы надеемся, что такими темпами нам удастся расчистить первую террасу храма уже к концу этой недели. И тогда мы узнаем гораздо больше относительно того, что же именно нам удалось открыть.

– Прекрасно! – сказала я. – У меня даже руки зачесались, так хочется поскорее взяться за работу… – Тут я кое о чем вспомнила. – Мама!

– Да, дорогая?

– Поскольку нам предстоит много копать, что ты скажешь, если я предложу нанять мальчика, который присматривает за осликами, работать вместе с нами? Все равно ему целыми днями нечего делать, осликов-то на конюшне нет. А заодно он научится копать: какая-никакая, а профессия.

– Отличная мысль, Тео. Чем больше людей будет занято на раскопках, тем скорее мы поймем, что же именно обнаружили.

В это время в столовую вошла Хабиба, и при виде ее темной фигуры мой рот захлопнулся сам собой. Я старалась даже не смотреть на Хабибу, пока та крутилась возле стола, убирая грязные тарелки и расставляя чистые. «Интересно, – подумала я, – знает ли она о том, что сегодня я уходила из дома?» Не в силах утерпеть, я медленно подняла взгляд и даже нисколько не удивилась, встретившись с глазами Хабибы, смотревшими прямо на меня сквозь прорезь паранджи.

И тут Хабиба чуть заметно кивнула мне и покосилась на маму. Убедившись, что мама на нас не смотрит, Хабиба на мгновение поднесла к своим губам палец и тут же убрала его – я едва не прозевала этот молниеносный жест, а заметив, едва не выронила от неожиданности свою вилку. Прежде чем я успела понять, что происходит, и как-то среагировать, Хабиба уже потащилась с грязными тарелками к выходу из комнаты, но в дверях задержалась и оглянулась на меня через плечо. Черт побери! Что все это значит? Что я должна хранить ее секреты? Или что она будет хранить мои?

Ненавижу язык жестов. Расшифровывать такие сигналы сложнее, чем иероглифы.

На следующее утро я слегка нервничала, думая о том, как увижусь с Гаджи. Мне было неловко оттого, что последний египетский фараон должен седлать для меня ослика. Однако на конюшне Гаджи не было видно. Я не успела огорчиться по этому поводу, как заметила сидевшего на балке Сефу – это означало, что Гаджи где-то неподалеку. Мне было жаль, что я не могу рассказать Гаджи, что нашла для него новую работу, но я решила не расстраиваться и не портить себе весь день – первый день, который я целиком могу посвятить археологии, выбросив из головы все остальное.

Набир пробурчал что-то недоброе в адрес запропастившегося Гаджи, но ослики уже были оседланы, так что никаких проблем с отъездом у нас не возникло. Мы уселись на ушастиков и выехали в безоблачное звонкое утро.

– Я удивительно чувствую себя сегодня, – сказала я маме.

– Если ты сумеешь вытащить еще одного кролика из своей волшебной шляпы, это будет восхитительно! – улыбнулась мама.

Я слегка нахмурилась. На самом деле я хотела сказать, что очень рада вернуться на раскопки вместе с мамой и ее товарищами, но она, кажется, ожидала, что я вот так приду на место – и сразу открою еще что-нибудь, может быть, еще более значительное, чем храм. Все утро у меня было такое приподнятое, праздничное настроение, и вот вам – всего одной фразой мама не оставила от него и следа.