Элизабет Мид-Смит: Дедушка и внучка

– Конечно, конечно, – проговорил сэр Роджер.

– Чистое Сердце сегодня не в духе, сэр: не ест.

– Это пустяки, – возразил сэр Роджер. – Приведите лошадь и пони к крыльцу ровно в два часа.

– Слушаю, сэр.

«Смешное имя дала она моей лошади, – подумал старый Сезиджер, – что-то говорила о своем бедном отце… Бедный малый, я был слишком суров с ним. Он вел себя безобразно, когда был еще ребенком, но мне следовало немного мягче обращаться с ним, может быть, тогда он…»

Возвращаясь к дому, старик прошел через ту часть сада, где они с уже давно покойным теперь братом сажали молодые деревца. Сэр Роджер невольно остановился перед этими деревьями и прошептал:

«Боже милостивый, как быстро идет время! – подумал старый Сезиджер. – До сих пор я не чувствовал, насколько стар. Мой брат был красивый, славный малый. Если бы умер я, а не он, в Сторме была бы совсем иная жизнь. Но у меня всегда был отвратительный характер, а моя бедная жена не умела перечить мне. Она была чудесная женщина. Бог видит, я любил ее, но она совсем не умела мне возражать, а мне нужно было встретить кого-нибудь, кто умел бы противиться мне. Дороти первая стала делать это, и я люблю ее. Да, я ее полюбил».

Он вошел в дом. Карбури с потерянным видом, испуганный и бледный, стоял в дверях подъезда.

– Малышки нигде нет, сэр. С самого утра никто не видел ее. Не прикажете ли послать крестьян поискать в окрестностях? В этих лесах не совсем спокойно, ходят браконьеры и…

– Довольно, – прервал слугу сэр Роджер. – Никто не сделает зла девочке. Она, конечно, сейчас придет.

– Да, сэр, конечно, – Карбури поклонился, пропуская хозяина в столовую. – Обед подан.

Сэр Роджер прошел к столу. Мисс Доротея уже дожидалась отца.

– Ты не нашел ее, отец? – с тревогой спросила она.

– С ней ничего не случилось, Доротея, – сэр Роджер изо всех сил старался сохранять спокойствие и невозмутимость. – Не помочь ли тебе нарезать жаркое?

Карбури исполнял обычные обязанности. Сэр Роджер, собрав все свое мужество, молча ел. Мисс Доротея даже не притронулась к еде. Старик заметил это, но делал вид, что не придает значения отсутствию аппетита у дочери. «Что за странные существа – женщины! – думал он. – У них нет ни капли здравого смысла. Только потому, что эта непослушная девчонка… Но что это?»

Его сердце страшно забилось, лицо стало лиловым, в ушах начался гул. С минуту он задыхался. Мисс Доротея вскрикнула. Послышались шаги, звучавшие, как волшебные колокольчики, и очень-очень торопливые. В дверь влетела маленькая фигурка, вроде бы та самая, с которой дедушка и тетка завтракали утром, и вместе с тем поразительно изменившаяся. Личико девочки раскраснелось, волосы выбились из-под шляпки и растрепались. Она была страшно взволнована, даже не обернулась к тете Доротее и прямо направилась к сэру Роджеру.

– Где ты была, Дороти? – строго сказал он, от облегчения готовый простить все, что она сделала, снова прижать ее к своему сердцу, ласкать и любить больше прежнего.

– Я была с мистером Как-меня-зовут и с папой. Пойдем, дедуля, вставай, пойдем. Пойдем сию же минуту. Вставай же, пойдем…

Мисс Сезиджер вскочила со стула. Карбури с грохотом уронил блюдо, но на это никто не обратил внимания. Старый сэр Роджер выпрямился во весь рост. Куда девалась его сутуловатость? Куда исчезли его семьдесят пять лет? Куда делась нежность его сердца? В жестких глазах пылал гнев.

– Замолчи! Довольно! Не смей говорить так!

Но его слова пропали даром. С тем же успехом старик мог бы приказать ветру перестать дуть, или солнцу светить, или летнему жару согревать землю. Он мог бы с тем же успехом велеть ночи сделаться днем или дню – ночью, потому что ничто на свете не помешало бы Дороти исполнить то, что она считала своим долгом.

– Все, что ты говоришь, не имеет значения, – без страха сказала она, – пойдем, пойдем сейчас же!

Она взяла деда за руку. В эту минуту сэр Роджер был не в силах выносить взгляда Доротеи и чувствовал, что Карбури тоже смотрит на него. Он позволил ребенку вывести себя из столовой.

– Пойдем-ка ко мне в кабинет, – сказал он.

– На это нет времени, – отрезала Дороти.

– Что с тобой, моя маленькая? Ты сошла с ума?

– Я сошла с ума? Не понимаю, что это значит.

– Ты так взволнована, мое дорогое дитя, и говоришь так странно! Мне незачем видеться с мистером Как-меня-зовут, а твой бедный отец… Он лежит в могиле, моя дорогая. Теперь о тебе забочусь я.