Георгий Граубин - Веселые страницы. Были, небылицы

И от этих белых строк

Стал я синий-синий.

Скоро тучи примчатся по ветру,

Будут молнии, будет гром:

Ноют винтики у барометра,

Ломит стрелки перед дождем.

Он не знает ни сна, ни отдыха,

Вечно думает об одном:

Как с давлением,

Что там в воздухе —

Пахнет вёдром или дождем?

Флюгер тоже немало мается:

Он на вечном стоит ветру.

А, бывает, буран случается,

Да такой, что дома качаются,

Сосны скрипом скрипят в бору!

У термометра мало радостей,

Тоже жить ему нелегко:

В жилах ртуть от высоких градусов

Закипает, как молоко.

Дни осенние — неуютные.

А когда зима подойдет,—

Робко сжавшись, сердечко ртутное

У него совсем упадет…

Непогоду встречают первыми —

Очень трудная жизнь у них!

Хорошо, хоть стальными нервами

Мастера начинили их.

Он до последних дней апреля,

Как белый зверь, в кустах лежал,

Куржак набрасывал на ели,

Осинки за ноги держал.

А нынче солнце подложило

В костер весны своих лучей,

И снег в воронках закружило,

Как старый хлам, снесло в ручей.

Сугроб лежал в поту и пене,

Угрюмо землю леденя,

И солнце в тот костер весенний

Еще подкинуло огня.

И он обмяк, дымясь, как вата,

Расплылся лужей вкривь и вкось,

И к луже той пришли лосята,

А вместе с ними старый лось.

Они ступили в эту лужу,

И вряд ли кто подумать мог,

Что то вчерашний сгусток стужи

Лежал у их лосиных ног!

Едва на сопках сонно

Последний луч погас,

В лесу настороженно

Зажглись десятки глаз.

Вот рысь нетерпеливо

Прокралась по земле.

Ее глаза, как сливы,

Они горят во мгле.

Из чащи лисы вышли,

Держа куда-то путь.

У них глаза, как вишни,

С желтинкою чуть-чуть.

Вот вспыхнули лилово

Четыре пары глаз:

На куст уселись совы,

Как будто напоказ.

Вот выскочил волчина,

Зверей и птиц гроза.

Как дымная лучина,

Зажглись его глаза.

И сразу, от испуга

Метнувшись в сосняки,

Погасли друг за другом

Цветные огоньки:

Забились в норы лисы,

Притихли в елях рыси,

Совиные на ветках

Погасли угольки.

И только злые волчьи

Шальные фонари

Одни во мраке ночи

Горели до зари.

Мигали поминутно,

Пугая и маня.

И было неуютно

От этого огня…

Посмотреть на резинку приятно:

Работяща она и опрятна,

Все стирает каракули, пятна.

Чтобы был о вокруг аккуратно.

На тебя мне смотреть неприятно,

Как ты в школу идешь — непонятно.

У тебя не подстрижены ногти,

Почему-то испачканы локти,

Отчего-то чумазы ботинки.

Постеснялся бы, что-ли, резинки!

Мычит встревоженно лосиха,

Поднявшись нехотя с земли:

На пни и кочки тихо-тихо

Садятся белые шмели.

Косой, едва земли касаясь,

В чащобу мчится напрямик:

Там серый цвет изменит заяц

И станет белым, как старик.

Медведь ревмя ревет, со злобой

Снежинки стряхивая с плеч:

По снегу этому попробуй

В берлогу шито-крыто лечь!

Зато довольны куропатки,

Им очень кстати ранний снег:

Они в сугробах, как в кроватках,

Лежат, устроясь на ночлег.

От грязной,

От черной работы давно

Шахтеры-кроты почернели.

Забота одна у них, дело одно:

Прокладывать шахты-тоннели.

Копаются год,

И четыре,

И пять.

А как зарастут переходы,

В забытую штольню приходят опять

И чистят ее от породы.

И тянется это века — не года,

Напрасно затрачено столько труда,

Земли перевернуто — горы!

Пора бы давно нам кротов приручить,

Железо и медь добывать научить —

Они ведь такие шахтеры!

Когда приносят холода

Скрипучие гостинцы,

По всей Сибири города

Похожи на зверинцы.