Игорь Шевчук - И всё-таки она вертится!

Но если ты запомнишься,
Ты на лету опомнишься!
И, смело крылья распрямив,
Расширившись в края,
Обнимешь землю клетчато —
Продольно-поперетчато —
Чтоб с самолета видели
И вы,
и мы,
и я!

С точки зрения
дирижабля,
Облака —
это волн силуэты
На поверхности сонной моря,
Под которой он сам —
субмарина.
Длинных ливней
пресная капля,
Тех, что в небо с земли воздеты,
Капле моря соленого вторя,
Ту иллюзию
сотворила.

Ей согласно,
леса и горы,
Что внизу проплывают чинно,
Есть не более
чем кораллы,
Населенные живностью донной —
Существами смешными,
которым
Имя ЛЮДИ дала пучина.
Тралят дно это ливни,
как тралы,
Упуская их тонну за тонной.

Но зато,
поймав в самолеты —
Очень странных конструкций ловушки, —
Кто-то их,
на дне собирая,
Вдруг из моря без всякой лески
Прямо к солнцу дергает с лету…
И они,
прижавшись друг к дружке,
Долго смотрят вниз,
замирая,
На кораллов своих перелески…

Я лежу на животе…
А вверху то те, то те
Пролетают, улетают
Самолеты в высоте.

И в одном из них, виня
В ссоре нашей с ним меня,
Тот летит, кто был мне другом
До сегодняшнего дня.

Посмотрите, как он скис!
Но в окно не глянет вниз.
Разве только – краем глаза.
Терпит сил последних из.

Вот и я себя держу —
Краем глаза вверх гляжу.
Вдруг увидит, что гляжу я,
А не просто так лежу?

А еще не дай бог вдруг
Глянем разом я и друг —
И поймем, что друг без друга
Нам не нужен мир вокруг.

Самолетика флажок
В облаках растаял.
В небе звездочку зажег —
Для меня оставил.

Чтоб сияла в вышине
За него пока что
По секрету только мне
Звездочка-букашка.

И мигала мне с небес,
Не жалея света,
Будто вовсе не исчез
Самолетик этот.

И любимый человек
Улетел как будто
Не на вечность,
не навек —
Только на минуту…

Не дано вступить нам дважды
В реку призрачную ту…
Повстречались в ней однажды
Две песчинки на лету.

Краткий миг —
такая малость!
Друг за дружку в нем держись!
А песчинкам показалось —
Вместе прожили всю жизнь.

Тот, кто, походя, рукою
Те часы перевернул,
Даже если б знал такое,
Вряд ли им тот миг вернул.

«Часовщик» был мастер дела!
Что душою тут кривить —
Никому на свете белом
Время не остановить.

Быстро чью-то злую шутку
Погребет гора песка:
Повстречались на минутку —
Потерялись на века…

Вода звенела в нем когда-то —
Не исчерпать ее до дна!
И даже в жаркий день вода та
Была желанно холодна!

В краях она не уменьшалась —
И вечность целая прошла…
Срок подоспел ли,
чья-то шалость? —
Вода вдруг трещинку нашла!

И, в небо глядя, опустело,
Немой наполнившись мольбой,
Кувшина глиняное тело —
Готово к участи любой.

Однако так решили люди:
Судьба его предрешена,
Но пусть пока еще побудет
Кувшин хранилищем пшена.

Кувшин служил еще полвека —
С людьми и сеял, и пахал.
Но ширилась в боку прореха,
Не треснул вовсе он пока.

И снова люди те решили
Не отправлять кувшин на бой…
Хранили в треснутом кувшине
Свой инструмент мастеровой.

Когда ж, не ведая пощады,
Спалил дома их лютый враг —
И крыши, и полы дощаты,
И стены обратились в прах!

И камня вечного скрижали
Вдруг оказались некрепки…
Но нерушимые лежали
В золе кувшина черепки.

И воину на пепелище,
Что чудом уцелел живой,
Они заветной дали пищи —
Воды чистейшей дождевой!

И этих сил ему достало,
Чтоб встать и одолеть врагов
И чтоб из пепла снова встало
Святое пламя очагов.