Рахиль Гуревич - Два трюфеля. Школьные хроники

− Всюду вишни в цветууу…

− Бу! Бу! Бу! – басил Вова.

− Всюду! Вишни! В цвету! – Лена старалась петь громко и чётко.

Галина Юрьевна нажала на клавишу − музыка прекратилась.

− Урашкина! Дорогая моя! Петь надо! Пеееть! А не декламировать! Лаптин! Не баси! Остальные − без писка, без писка! Вы же не мыши! Настя! Спой! Слушайте, дети, Петракову.

Настя сделала шаг вперёд и нежно пропела:

− Всюду-у вишни в цвету-уу, и куда не кинешь взгля-аад…

Лене казалось, что Настя плохо поёт, отвратительно поёт – так по телеку иногда пели, и папа сразу переключал канал.

Галина Юрьевна вывела группу продлённого дня на прогулку.

− Лёш! Давай в «банан» сыграем! – предложила Лена.

− Давай! – ответил Речкин.

Но вместо того, чтобы бежать к брусьям, где висела «бананом» Лена, Лёша побежал к забору, где росли клёны − там Настя Петракова собирала листочки. Лена обиженно поджала губки.

− Лаптин! Лаптин! – позвала Лена.

− Бу, чего тебе, Урашкина?

− Чур ты «банан»!

Обрадованный Вова подбежал к Лене:

− Хочешь «дирол», Урашкина?

− С жвачкой?

− Нее. С жвачкой чупа-чупс. Хочешь чупа-чупс?

− Давай!

Лаптин смотрел, как Лена положила в рот леденец – изо рта торчала белая пластмассовая палочка, палочка двигалась то вправо, то влево. Вова чувствовал себя так, как будто он получил сразу все «пятёрки»: по технологии, по чтению, по русскому и по физкультуре. Вова стал красным от волнения.

− Давай теперь, Урашкина, играть в «чудовище»!

– Давай! Чур, ты – чудовище, а я − красавица! Приказываю тебе убить Прекрасную Ханако!

− Пусть только попадётся! − завыло Чудовище и погрозило палкой.

Тем временем Лёша собирал с Настей листья:

− Насть! Ты так хорошо сегодня пела! – и Речкин подал кленовый лист.

− Ой! Какой огромный! Жаль, что он жёлтый, а не красный. Бывают, Лёша, и красные!

Кленовый букет в Настиной ладошке уже не помещался.

− Хочешь, Настя, я подержу? – предложил Лёша. − Я аккуратно! Ты не думай!

Прекрасная Ханако удивлённо посмотрела на Лёшу, протянула букет. Ямочки на щеках Насти манили, притягивали, гипнотизировали. Листья посыпались на землю, на пожухшую траву… Речкин взял Ханако за руку – Настя не сопротивлялась, она лишь шире раскрыла глаза. Лёше показалось, что он парит где-то в космосе: вокруг улыбаются звёзды, а кометы щекочут его длинными хвостами…

Удар в спину оглушил Лёшу:

− Ты – чудовище! – Лаптин выставил перед собой палку.

− Мы не играем! – сказала Настя и стала подбирать рассыпавшиеся листья.

Лена Урашкина всё видела. « Как? Речкин опять с Петраковой?! Речкин держит Петракову за руку?!» − стучало у неё в голове.

− Уррр! У-у-у! – рычало Чудовище.

− Ааа! – завизжали ребята и кинулись врассыпную.

Насте бежалось легко и весело, то и дело из кленового букета вырывались листья и кружились…

− Урашкина! Петракова! Речкин! Хватит носиться! Шею сломаете! Лаптин, брось палку! – испуганно закричала Галина Юрьевна.

Петракова послушно остановилась. Лаптин тоже остановился, но Лена сильно толкнула Вову, и он всё-таки налетел на Настю, сбил её с ног. Вова и Настя упали на асфальт. Насте было почти не больно. Прекрасная Ханако попробовала подняться, и поднялась, и пошла… сильно прихрамывая.

− Петракова что с тобой? Ответь! Да ответь же!

– Нога! – всхлипнула Настя.

− В гроб меня вгоните, − хваталась за голову Галина Юрьевна, − Вова! Вова! Ты всё время носишься, на всех налетаешь, всех сбиваешь!

− Это не он, Галина Юрьевна! – тихо сказал Лёша, − это…

Урашкина толкнула Лёшу локтём вбок:

− Ты ничего не видел! Ты в другую сторону отбежал! Это всё он! Это всё Вован!

Вова стоял у медицинского кабинета, грустный, несчастный и всё бубнил:

− Бу…Это не я. Бу… Я ничего. Я не хотел, я нечаянно…

– Ничего страшного. Растяжение, – «успокоила» Галину Юрьевну медсестра, бинтуя Насте ногу.

– Как ничего страшного! – возгласила Галина Юрьевна. – А кто будет играть Прекрасную Ханако?!

На следующий день опять репетировали. Галина Юрьевна была расстроена и ругалась сильнее обычного:

− Речкин! Почему такой вялый? Громко повторяй слова, гром-ко! А ты, Урашкина веером махай! Не стой, Урашкина, как истукан! Ходи, Урашкина, по сцене − ты же теперь Прекрасная Ханако, дочь императора! Прекрасная Ханако, а не самурай!

Но, несмотря на все усилия, сказку отрепетировали плохо. Галина Юрьевна топнула в сердцах и сказала:

− Теперь заключительная песня. Речкин! Ты будешь держать микрофон, понял? Не забудь! И мелодично пой!