Доктор Сьюз - Слон Хортон ждет птенца

– Ах, мне надоело!
Ах, как я устала! –
ленивая Мейзи капризно шептала.
– Я ногу на этом гнезде отсидела!
Какое противное, скучное дело!
Нет! Если себе я замену найду,
то я на каникулы сразу уйду!
Да я ни секунды бы здесь не сидела,
когда бы замену себе приглядела!

Тут Мейзи как раз увидала слона.
– Ах, здравствуйте, Хортон! –
сказала она. –
Я так отсидела здесь левую ногу…
Быть может, тут вы посидите немного?

Слон Хортон ужасно смеялся в ответ:
– Ну что вы! На мне ведь ни перышка нет!
Ни крыльев, ни клюва… И, кроме того,
яйцо так мало! Я велик, для него!

– Ну да… Вы довольно высокого роста…
Но вам беспокоиться не о чем. Просто
садитесь! Хотя вы не так уж малы,
но как вы мягки! Как нежны и милы!

Слон буркнул:
– Нет-нет… Вы уж как-нибудь сами… –
Но птичка взмолилась к нему со слезами:
– Пожалуйста! Я ненадолго! Клянусь!
Я слово даю вам, что скоро вернусь!
– Ну, что ж… коли так… то попробовать можно.
Я буду сидеть на яйце осторожно.
Я буду стараться его не сломать.

– До встречи! – пропела беспечная мать.

Исследовав дерево, прежде всего
слон Хортон подпорки нашёл для него.
– Пусть дерево будет надёжным и прочным.
Ведь тонны четыре во мне – это точно.
Обычно я всё же стоял на полу…

И слон осторожно полез по стволу.

Долез. Улыбнулся.
Вокруг поглядел… и сел на гнездо.
И сидел…
И сидел…
И днём он сидел, согревая яйцо,
И ночью,
и ветры хлестали в лицо,
и молнии бились,
и гром грохотал…

– Погодка неважная… – слон бормотал. –
Мне мокро… и холодно… и… неприятно…
Скорее бы Мейзи вернулась обратно!

А Мейзи в то время на Пальмовом пляже
о милом гнезде и не помнила даже.
Решила она, что отныне ничто
её не заставит вернуться в гнездо.

А слон между тем всё сидел и сидел.
Вот осень настала. И лес облетел.
Деревья надели свой зимний наряд.
На хоботе грустно сосульки висят…
А слон всё сидит и упрямо твердит:
– Яйцо не замёрзнет!
Птенец победит!
По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста.

Он так и сидел без травинки и сна,
пока, наконец, не настала весна.
Но беды иные с весной начались!
Все звери лесные вокруг собрались,
кричали, шумели, давились от смеха:
– Слон Хортон на дереве!
– Что за потеха!
– Он, может, теперь и по небу летает?
Ведь он себя, кажется, птицей считает!

Они разбежались…
А Хортон остался…
Он так бы сейчас по траве покатался!
Он так бы сейчас погулял, побродил!..
Но слон всё сидел и упрямо твердил:
– По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста.
Какая бы нас ни постигла беда,
ребёнку не будет, не будет вреда!

Но Хортон-бедняга не знал ничего
о том, что ещё ожидало его.

Пока он сидел, позабыв про покой,
такой терпеливый и добрый такой,
охотники медленно крались к гнезду
и ружья нацеливали на ходу.
И слон увидал из гнезда своего
три дула, нацеленных на него!

Бежал ли от страшной опасности слон?
Нет! Даже и с места не сдвинулся он.
Слон Хортон не струсил и прочь не удрал,
Он выпятил грудь и свой хобот задрал.
И так на охотников смело глядел,
как будто бы молча сказать им хотел:
«Стреляйте! Я здесь остаюсь до конца.
Ведь я без тепла не оставлю яйца.
По-моему, мысль моя очень проста:
слон верен от хобота и до хвоста».

… Охотники вовсе в него не стреляли.
И ружья из рук их на землю упали.
– Смотрите! Смотрите! – они закричали. –
Такого нигде мы ещё не встречали!
На дереве – слон!
Как забавно!
Как ново!
Ведь это неслыханно! Честное слово!
Не будем его убивать. Пощадим.
Мы в цирк подороже его продадим.

Телегу огромную соорудили,
беднягу слона на неё посадили,
и Хортон оставил родные места,
несчастный от хобота и до хвоста.

И к самым вершинам телега ползла,
и к самому небу телега везла
и ствол, и гнездо, и яйцо, и слона…
И к самому морю спустилась она.
И вот, помахав на прощанье земле,
слон Хортон качается на корабле.

Но гнёздам, и яйцам, и даже слонам
не так уж привычно сновать по волнам.
А шторм разгулялся! И не утихал.
И Хортон сидел и устало вздыхал:
– По-моему, мысль моя очень проста:
я гибну от хобота и до хвоста.