Сакариас Топелиус - Кнут-Дударь, проказник

— Прощайте, крошки эльфы! — воскликнул Кнути быстро зашагал по лесной дороге.

«Мне надо остерегаться Лесного короля, — подумал Кнут, — он, должно быть, опаснее всех. Как там с моим уроком Катехизиса?»

«Что это значит?..» — вспомнил он Катехизис.

Вскоре Кнут подошел к поросшему морошкой торфяному болотцу у самой обочины дороги.

«Не худо бы, верно, сорвать мимоходом несколько ягодок, раз раньше четырех пополудни меня не накормят», — подумал Кнут. Там, на его пути, лежал огромный поверженный ствол ели, и чтобы добраться к болотцу, Кнуту пришлось перелезать через него. Но едва он очутился среди густых и пышных еловых ветвей, как Ствол Ели, к великому ужасу Кнута, поднялся и взревел грубым голосом:

— Гляньте-ка, Кнут-Дударь! Здравствуй! Отчего ты нынче так с лица спал?

Кнут так и остался висеть высоко над землей на верхушке ели, но, набравшись смелости, ответил:

— А как мне с лица не спасть, коли со вчерашнего обеда у меня во рту, кроме раскаленного железа, застывшего ртутного серебра, маковой росинки да комариной ножки, ничего не было?

— Да как ты смел помешать моему послеобеденному сну? — спросил Ствол Ели. — Разве тебе не ведомо, что я — Лесной король и владычествую над всеми деревьями и болотами на семь миль окрест? Видел ты мой замок? Разве худо я живу?

Кнут ничего не видал кругом, кроме дикой безлюдной вересковой пустоши, но все же отважился смиренно спросить, не дозволят ли ему спуститься вниз, к болотцу, и сорвать несколько ягодок морошки.

— Это еще что? Какие ягодки морошки? — взревел Лесной король. — Возьми сосну вместо поварешки и хлебни семь бочек болотной воды. Вот это, по-нашему, еда, это — мое любимое блюдо!

— А нельзя ли мне лучше съесть бочку яблочного пюре да одну — в меру полную — яму меда диких пчел? — спросил Кнут.

— Яблочное пюре? Да я из тебя самого яблочное пюре сделаю! Ты нарушил мой послеобеденный сон! Королевский орел, жалую тебе мальчишку, изруби его на гуляш для твоих орлят!

И увидел тут Кнут гигантского орла, что сидел на верхушке ели и глядел на него кровожадным взглядом. Вниз спрыгнуть он не мог. Ствол Ели крепко держал его руки и ноги; скоро его изрубят на гуляш…

Кнут-Дударь никогда в жизни не ел гуляш, но как ни любил он поесть, ему стало неуютно при мысли о том, что сам он может стать кормом для орла с орлятами. Жизнь Кнута висела на волоске. Но вдруг он ощутил, как что-то нежное, словно цветок, карабкается вверх по его руке, по воротнику его куртки, по его подбородку, а оттуда — прямо ко рту. Это была маленькая, забытая в кармане его курточки Эльфа. Теперь она с невероятным трудом тащила волшебную дудочку, что была в шесть раз длиннее ее самой.

— Играй! — приказала Эльфа.

Почувствовав во рту дудочку, Кнут начал дудеть.

И снова дудочка заиграла: «Баю-баюшки-баю!» Ствол Ели принялся зевать, потягиваясь всеми своими ветвями, бормотать что-то вроде:

— Нарушили мой послеобеденный сон!

После чего он бросился вниз и, падая, подмял под себя гигантского орла. Кнут пополз меж ветвями и услыхал, как храпит растянувшийся на мшистом покрове Лесной король. Казалось, будто сотня медведей ворчит один громче другого. И Кнут снова помчался вперед. Несясь изо всех сил, он подумал: «Ну уж теперь-то я буду осторожней. Здесь в лесу и вправду — опасно. Пойду-ка я лучше прибрежной тропой вдоль моря!»

Вскоре он проложил себе путь среди упавших столбов к изгороди, перелез через нее и очутился на прибрежной тропе. Его взору предстали широкие открытые морские просторы, куда более обозримые, нежели у Жемчужной отмели. Дул Западный Ветер, но не суровый и буйный, что частенько дует на море, а, скорее, такой легкий свежий бриз, когда лодка пляшет по волнам и какой любят мореходы. А эти мелкие волны, как пленительно милы они были, когда вздымали свои неровные холмистые гребни! Как весело прыгали, гоняясь друг за дружкой! Волны напоминали бы маленьких резвых ребятишек, что плещутся в лохани с водой, не будь они одеты в курточки цвета морской воды и в платьица, отороченные тонкими белыми кружевами на подолах.

Усевшись на склоне горы у обочины, Кнут почувствовал, как он устал, и начал разглядывать волны. Насколько он помнил, они всегда были ему по душе. Ведь он рос у берега вместе с ними. Ничего приятнее, чем наблюдать веселые игры волн, Кнут не знал. Это было почти так же чудесно, как самому плавать среди волн. Если б только не сводило так живот от голода!