Ольга Ушакова - Почему так говорят

Наши древнейшие предки русичи чтили среди своих богов главного – бога грома и молний Перуна.

Этому богу был даже посвящён один из дней недели – четверг (интересно, что и у римлян четверг также был посвящён собственному Перуну – Юпитеру). Перуну возносили моления о дожде в засуху. Считалось, что Перун особенно охотно выполнит просьбы в «свой день» – в четверг. Вот только мольбы людей часто оставались напрасными, неуслышанными. Так и сложилось выражение «после дождичка в четверг», которое стало применяться ко всему несбыточному, тому, что неизвестно когда исполнится.

При всех торжественных церемониях московского царского двора бояре должны были занимать места строго по чину и знатности. Казалось бы, всё просто, но между ними всё равно всегда шли нескончаемые споры о том, кто знатнее, кто может «сидеть» в Думе или «стоять» в церкви «выше», то есть ближе к самому царю.

В наши дни выражение это означает «призвать к порядку, одёрнуть человека, если он ведёт себя недостойно».

Из того же источника родились и такие выражения, как «не на своём месте», «указать на место», «не место красит человека, а человек место».

У древних греков и римлян был обычай награждать лавровыми венками (венчать лаврами) героев, выдающихся художников, поэтов. Когда эти прославленные люди умирали, о них говорили, что они почили на лаврах. Но потом выражение «почивать на лаврах» стали применять в другом смысле, иронически, насмешливо – по отношению к тем людям, которые успокоились на достигнутом и не стремятся вперёд.

Когда мы слышим, что кто-то явился на какое-то мероприятие к шапочному разбору, мы понимаем, что он просто-напросто опоздал, пришёл к самому концу, когда всё уже кончилось.

Выражение это появилось в те времена, когда люди, приходя на службу в церковь в холодное время года, свои шапки, треухи и колпаки складывали у самого входа. После окончания службы, выходя из церкви, все разбирали свои головные уборы. К шапочному разбору приходили только безнадёжно опоздавшие.

Выражение употребляется в значении «очень давно, в незапамятную старину», «ещё когда царь Горох с грибами воевал».

В сборнике «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева есть сказка, которая начинается так: «В то давнее время, когда мир Божий наполнен был лешими, ведьмами да русалками, когда реки текли молочные, берега были кисельные, а по полям летали жареные куропатки, в то время жил-был царь по имени Горох».

Остаётся только добавить, что произносим мы это выражение иронически, с полным недоверием ко всему, что происходило в правление этого сказочного царя.

Чтобы узнать историю этого выражения, снова обратимся к греческой мифологии.

Жил в Аттике страшный разбойник Полипемон, прозванный Прокрустом. Он не просто убивал зашедших в его владения путников, а сначала укладывал своего гостя на ложе и смотрел, точно оно соответствует росту несчастного или нет. Если гость Прокруста был длиннее, он обрубал ему ноги, а если короче – вытягивал суставы до необходимой длины.

Бывает и так, что какое-нибудь произведение искусства или открытие в науке кто-то старается вопреки всякому смыслу подогнать к тем или иным требованиям, то есть загнать в искусственные рамки. Вот в таких случаях и используют это выражение. А рассказал историю о Прокрусте греческий историк Диодор Сицилийский.

Феникс – священная птица древних египтян. Египетский миф об этой птице перешёл в Грецию, где рассказывалось об этой чудесной птице так: через каждые 500 лет Феникс прилетает в Египет, в храм бога солнца Ра, где её сжигают, но она вновь возрождается из пепла и на сороковой день улетает в Индию.

По другим сказаниям, птица Феникс, состарившись, сама себя сжигает на костре и вылетает из пепла юной. Так птица Феникс стала символом вечного возрождения.

«Воскрес, возродился, как Феникс из пепла», – говорим мы о человеке, который, пережив беды и горести, воспрял и смог начать новую жизнь.

Само же название этой мифологической птицы употребляется в переносном значении как определение чего-либо исключительного, необыкновенного.

Человеку, который хочет невозможного, иной раз говорят иронично: «Не подать ли тебе птичьего молока?»