Светлана Николаева - Структура стихотворного текста в аспекте герменевтической теории интерпретации (на материале английского сонета XVI-XIX вв.)

Известно, что значимость отдельных единиц текста, а также внутритекстовых корреляций в составе произведения, зависит от «физической» величины, или протяженности (линейность является имманентным свойством любого письменного текста, см. [Лукин, 2005: 22]), текстового пространства. Если в крупных художественных текстах – как прозаических (повесть, роман), так и стихотворных (поэма, роман в стихах и т. д.) – становится возможным чередование более и менее значимых для идеи всего произведения эпизодов, то строгая регламентация объема произведения, сведение его до заданного числа строк, строф и т. д., такую возможность, как правило, исключает. В этом случае повышается информативность текста, то есть каждый его элемент (слово, словосочетание, текстовый эпизод) становится функционально значимым. «Краткостью непосредственно определяется интенсивность задуманного эффекта», – отмечал еще Э. А. По в своем эссе «Философия творчества» [По, 1984: 642]. Строгое распределение функций в стихотворном тексте подразумевает четкую формально-семантическую организацию текстового пространства. В то время как, по замечанию Ю. М. Лотмана, любой художественный текст характеризуется признаком особой упорядоченности [Лотман, 1999: 50], текст стихотворный ощущается как «речь повышенной важности», он рассчитан на запоминание и повторение [Гаспаров, 2003а: 7], поэтому связан четкой, сознательно заданной структурой. Итак, системность стихотворного текста, будучи, с одной стороны, ключевой его характеристикой, с другой, обеспечивает его связность – неразрывность и взаимозависимость элементов, эту систему образующих.

Цельность, третье из названных нами качеств, обеспечивается общим единством конструктивного и концептуального уровней текста, т. е. единством формы и содержания (дихотомия, принятая в литературоведческой традиции – см., например, [Хализев, 2002: 185–194; Кожинов, 2003б] и др.). В связи с этим в данной работе предлагается последовательное различение двух важнейших понятий – «концепт» и «конструкт».

Концепт , относясь к сфере ментальности, порождается мыслительными процессами, однако сам по себе задействован и реализован в коммуникации быть не может. Ему требуется внешнее воплощение, оболочка – «имя концепта», – чего можно достичь лишь в случае взаимодействия между смежными сферами мышления и языка; при этом происходит поиск таких вербальных средств, которые могли бы наиболее адекватно отразить, т. е. «оформить» тот или иной концепт (подробнее о термине «концепт» см. в работах [Степанов 1997; Арутюнова 1998] и др.).

Термин конструкт получил ряд толкований в современных гуманитарных отраслях знания. Так, в философии конструкт есть некое гипотетическое понятие, которое принадлежит к зоне перехода от эмпирического знания к концептуальному и обратно, выполняя функции перехода между областями эмпирического и теоретического [НФС, 1998: 327]. В психологии конструктом называют оценочную систему, которая используется индивидом для классификации различных объектов его жизненного пространства (термин введен и обоснован Джорджем Келли в работе: [Келли, 2000]). Развивая ту же мысль, некоторые лингвисты говорят о существовании уровней конструктов ; эти уровни определяются как «понятия о ненаблюдаемых объектах науки, постулируемые для объяснения фактов, данных в наблюдении» [Ахманова, 1966: 204]. С другой стороны, в литературоведении утвердилась номинация конструктивный фактор , под которой понимается некое организующее начало художественного текста, причем оно может относиться как к формальному (ритм), так и к содержательному (сквозная тема, единая авторская эмоция) уровню произведения [Тынянов, 1977: 259–260; Фоменко, 2003: 27; Гареева, 2004: 81–82].

В рамках своего исследования под конструктом мы намерены понимать системно организованную совокупность вербальных средств, составляющих внешнее, языковое воплощение некоего концепта. Строгой дифференциации терминов концепт и конструкт , по нашему мнению, не противоречит функциональная связь, объективно объединяющая и тот, и другой в рамках единого текстового пространства.

Важно учесть, что концепт, принимая на себя онтологическую функцию инварианта, может быть оформлен с помощью различных языковых средств, поэтому одному концепту вовсе не должен соответствовать один определенный конструкт (с этим утверждением тесно связано понятие концептуальной парадигмы, см. об этом [Савенкова, 2006: 298]). Разнообразие внешних воплощений концепта обусловливает мнение о том, что текст как результат языкового оформления концептуального единства может пониматься как один из его вариантов. Говоря проще, под концептом мы намерены подразумевать фактор содержания, а под конструктом – его формально-материальное воплощение.