В. Сиповский - Родная старина Книга 2 Отечественная история с XIV по XVI столетие

В 1201 году, как известно, немцы стали твердой ногой при устье Западной Двины, основали тут город Ригу и орден меченосцев начал свою работу — завоевания и порабощения туземцев под видом просвещения их христианством; а лет тридцать спустя явилась новая община монашествующих рыцарей — Тевтонский орден. Один из польских князей, Конрад Мазовецкий, призвал их на помощь против пруссов, доведенный до отчаяния частыми опустошительными набегами последних. Тевтонский орден получил свое окончательное утверждение в 1192 году, во время последних отчаянных попыток христиан удержаться в Палестине. Рыцари этого ордена носили черную тунику и белый плащ с черным крестом на левом плече. Они, кроме обычных монашеских обязанностей, давали обет биться беспощадно с врагами веры Христовой и ухаживать за больными; только немцы благородного дворянского происхождения принимались в эту общину. Хотя эти бойцы прославились своими подвигами на Востоке, но они ясно видели, что им не удержаться там, и потому предложение Конрада Мазовецкого пришлось им по душе: пред ними открывалось широкое поприще для подвигов, притом поближе к родине. Послы Конрада в 1225 году предложили магистру ордена во владение область Хелмскую, или Кульмскую, с тем чтобы он обязался за это защищать польские владения от язычников-пруссов. Император Фридрих II согласился предоставить тевтонам сверх того и все земли, какие они отнимут от пруссов, но в зависимости от него, императора. В 1230 году дело было окончательно слажено, и орден с магистром Германом Балком во главе начал свою деятельность.

В 1231 году появились на Висле впервые суда этих новых воителей — крестоносцев. Они высадились на правом берегу, как раз там, где раскинул ветви священный дуб пруссов, и воздвигли здесь крепость Торн. Напрасно язычники напрягали все силы, чтобы изгнать дерзкого нарушителя святыни, — крепость устояла. Шаг за шагом подвигались немцы в землю пруссов; городки прусских старшин падали один за другим под мечами рыцарей, а взамен вырастали грозные немецкие замки… Пробовали пруссы в чистом поле отчаянным боем (на берегах реки Сиргуны) сломить рыцарей. Напрасно! Воинское искусство было на стороне последних, и пруссы, превосходившие тевтонов почти вдвое, были разбиты.

Рыцари, занимая страну, не только строили крепости или замки, но привлекали разными льготами немецких колонистов; воины, приходившие из разных стран помогать ордену в священной войне, получали от него земельные участки, на которых сооружали новые замки; туземцы (пруссы), уцелевшие от истребления, или бежали в Литву, или принуждались креститься и подчиниться власти новых господ. У них отбирали детей и посылали их учиться в Германию с тем, чтобы потом, возвратившись на родину молодыми людьми, воспитанными в духе христианства, они помогали распространять его среди своих соплеменников. Словом, немцы действовали тут, как всегда, с присущей им настойчивостью и последовательностью. Как ни злобились пруссы, как отчаянно ни противились тевтонам, но, раздробленные, не имевшие общего вождя, не могли устоять… Зато далее на востоке орден встретил сильный отпор от Литвы, во главе которой теперь стоял князь, способный бороться, где можно — силою, где надо — хитростью, понимавший, что для борьбы с немцами — сильным врагом всех литовских племен — необходимо их сплотить в одно целое. Это был Миндовг, по словам современников, «хищный, как волк, и хитрый, как лисица». Ему пришлось вести войну и на севере с Ливонским орденом, от которого он хотел оборонить жителей Курляндии и подчинить их своей власти, и на юге — с Даниилом Романовичем Галицким, да вдобавок надо было еще бороться с родичами. Справиться со всеми врагами внешними и внутренними было Миндовгу не под силу. Тогда он, чтобы склонить в свою пользу ливонского магистра, выразил желание принять христианство и действительно крестился. Обрадованный папа прислал в 1252 году королевскую корону Миндовгу, который выставлял себя покорным сыном его, святейшего отца, а пред рыцарями ревностным христианином, даже завещал ордену всю свою Литву в случае бездетной смерти. Но все это было только ловкой игрой, чтобы провести врагов: он оставался в душе закоренелым суеверным язычником. «Крещение его было льстиво, — говорит летопись, — втайне он не переставал приносить жертвы своим прежним богам, сожигал мертвецов; а если заяц перебежит дорогу, когда он выезжал в поле, то уже ни за что не войдет в лес, не посмеет и ветки сломить там». Обманувши ливонцев своим притворством, Миндовг собрался с силами и с большим полчищем литовцев вторгся в 1259 году в Курляндию и разгромил там рыцарские владения. Отряд тевтонских рыцарей прибыл, чтоб отразить литовцев, но был разбит наголову. Блестящую победу эту литовцы торжественно отпраздновали по-своему — сожжением пленных рыцарей в жертву своим богам…