Семен Узин - Гремящий дым

Я улыбнулся и хотел было ответить, но Василий Петрович предупредил меня.

— Разве я не сказал в самом начале, что это чистейший вымысел? Само собой разумеется, я рассказал легенду не для того, чтобы сразить вас неопровержимым доводом. Но пойми же наконец, что даже сказки порой могут служить подспорьем в исторических изысканиях. В данном случае авторы легенды попытались как-то объяснить бурный характер моря, и сделали они это так, как могли, на уровне своих возможностей, своего развития, своих знаний, наконец. Так что сказка сказкой, а бурливость моря на протяжении веков волновала воображение жителей его берегов. Это для меня совершенно бесспорно.

— И вы полагаете, что в эпитете «черное» люди отразили эту бурливость? — спросил я. — Боюсь, что не смогу с вами согласиться. Турки назвали море Фанар Кара-денгиз — Злое Черное море, и первое слово до некоторой степени соответствует его особенностям, но черное… Мне думается, причина возникновения этого наименования кроется в другом.

— Еще какая-нибудь легенда? — с наигранным испугом спросил Андрей Петрович.

— На этот раз нет, — рассмеялся я. — Не легенды, а некоторые факты и соображения, с помощью которых можно, мне кажется, сделать кое-какие выводы.

— Что ж, послушаем, — сказал Андрей Петрович и принял свою излюбленную позу, закинув ногу на ногу.

— Заслуживает внимания следующая догадка. Название Черное море произошло оттого, что будто бы татары, долгое время господствовавшие в Крыму, имели обыкновение все темноватые цвета называть черными.

Но есть и другое предположение: моряки, плывшие от Эгейского моря через проливы Дарданеллы и Босфор к берегам Тавриды и Колхиды, находили, точнее, усматривали большой контраст между светлыми, лазурными красками вод Греческого архипелага и более темными оттенками поверхности моря, именуемого ныне Черным. Я склонен согласиться с последним предположением; оно мне кажется наиболее правдоподобным.

— Вам кажется? — иронически повторил Андрей Петрович. — Только кажется? А ведь говорят, что в споре рождается истина… Где же ваша истина, я вас спрашиваю? Один говорит одно, другой совершенно иное утверждает. А кто из вас прав? Кому из вас прикажете верить? Вам или брату?

— Нет, вы только послушайте его, Василий Петрович! — не на шутку возмутился я. — Подавай ему истину в получасовой беседе! Как будто это так просто. Можно подумать, что в его математике все проблемы решаются в два счета. Истина! Мы ее ищем, милейший Андрей Петрович, понимаете? Ищем! И со временем найдем! А пока довольствуемся тем, что удается обнаружить в книгах, преданиях, архивных материалах. Сравниваем, сопоставляем и… спорим. И право, я не знаю занятия, более интересного и увлекательного!

— Ищущие да обрящут! — заключил шутливо Андрей Петрович. — Преклоняюсь перед всеми и всяческими исследователями. И умолкаю. И готов слушать сегодня легенды сверх программы.

Мы все рассмеялись. Я подошел к двери террасы и чуть приотворил ее. Вместе с влажным воздухом на террасу ворвался шум непогоды: грозные удары волн, свист ветра в листве деревьев, шелест дождевых струй, отдаленные раскаты грома — гроза уходила на юг, в море.

— Льет как из ведра, и никаких проблесков, никаких намеков на прекращение грозы. — Прикрыв плотно дверь, я возвратился к своему месту.

— Ну и пусть себе льет, — беззаботно откликнулся Андрей Петрович. — Люблю в такую погоду сидеть дома и под барабанную дробь дождевых капель читать, размышлять, разговаривать и… слушать занимательные и поучительные истории, в том числе легенды.

— Иронизируете? — усмехнулся я.

— Ничуть, — самым серьезным тоном заявил Андрей Петрович. — Не такой уж я безнадежный скептик и рационалист, как вам могло показаться по моему поведению сегодня. Просто у меня такая манера. Ничего не могу поделать со своим характером. Нет, в самом деле я не шучу, когда прошу вас рассказать еще что-нибудь о ваших географических названиях: оказывается, это чертовски увлекательная штука.

— Что я слышу? — изумился Василий Петрович. — Поразительная метаморфоза! Мой брат обращен в нашу веру! Чудеса, да и только!

— Ну что ж, я польщен этим, — сказал я. — Но о чем же нам рассказать Андрею Петровичу? Может быть, вы сами подскажете? — обратился я к нему.

Ответ не замедлил последовать.

— Нет ничего легче. Вот вам тема: Одесса. Не знаю почему, но в моем представлении название этого города всегда ассоциируется с именем небезызвестного Одиссея.