Леонид Лиходеев - Звезда с неба

А вот цари не трудились. Они идеально вписывались в этот мир! Они были отмечены свыше.

Это открытие оказалось очень важным. Человек легче всего верил в то, во что хотел верить. Непослушание — вот причина бедствия людей. С этим самым непослушанием люди сталкивались постоянно. Как только человек начинал задумываться над действительностью, так сразу в нём зарождались неприятные элементы непослушания. Поскольку рассуждать да ещё при этом быть послушным никак никому не удавалось. И ещё было замечено, что всякое непослушание начинается с невинного вопроса «по-че-му?». Ибо новое начинается с сомнений в непогрешимости старого… Действительно, всё устроилось в жизни так, что послушных всегда гладили по головке, а непослушных наказывали.

Степень послушания определяли боги.

Но людей было слишком много, чтобы боги могли заниматься каждым в отдельности. И боги делали это через своих посредников, разумеется, чрезвычайно послушных лиц. Они — эти замечательные посредники — общались с богами и судили-рядили от их имени.

Однако и посредники не успевали. И им приходилось заводить себе заместителей. Заместители тоже выбирали себе помощников. Помощники также не были дураками, чтобы переутомлять себя. И кончалась вся эта лестница тем, что непосредственно следил за послушанием человека присмотр-щик.

Боги были, конечно, ничего себе. Именно они создали землю и всё сущее на ней, а также человека, назначив его на должность царя природы. Посредники были тоже довольно замечательные личности. Они запросто общались с богами, получая указания на благо людей. Заместители были тоже ничего себе — не станут же посредники приближать к себе абы кого!

И помощники были ничего себе.

Вот только непонятным оказывалось одно: почему присмотрщик так больно дерётся? Всё было бы прекрасно, если бы не это недоразумение. И люди обожали богов, ненавидя присмотрщиков.

В те времена, когда ещё не было точно известно, какая у бога борода и чего он хочет от людей, а также какую схему жизни он предписал людям, — на земле происходила форменная неразбериха. Богов и идолов было так много, что, если бы они действительно существовали, из них можно было бы составить крупный строительный батальон на благо человечества.

Чем больше идолов — тем меньше у них авторитета. Существовали такие заштатные боги, что имён их никто вообще не знал, кроме небесного отдела кадров, который тоже их не помнил наизусть. Но ведущих богов люди знали. И постоянно лезли к ним в знакомые. Люди считали, что такое знакомство — есть верный путь к бессмертию. Или, по крайней мере, к славе. Они поддерживали авторитет главных богов.

Выдумывать идолов, конечно, заблуждение. Но ещё большее заблуждение забыть о том, что идолы эти выдуманы тобою, и жить так, как будто не ты их создал, а они тебя.

И я думаю, что человек стал «царём природы» потому, что завёл себе собственных царей. Он думал, что, если он объявит себя царём природы — ему сразу сделается лучше.

А на самом деле никаким царём природы человек никогда не бывал.

Вот рабом бывал. И был он рабом, надо сказать, большую часть своей истории. И один человек возвеличивался за счёт другого, и тщеславие одного человека оплачивалось трудом тысяч других.

Но природа была к этой суете, в общем, равнодушна. Схема, придуманная человеком, по правде говоря, её не касалась. Потому что при самом тщательном исследовании до сих пор не удавалось найти в природе ни самообмана, ни тщеславия. Солнце светило вовсе не для того, чтобы показать, какое оно яркое, реки текли вовсе не для того, чтобы продемонстрировать свою мощь, соловьи пели вовсе не для того, чтобы блеснуть талантом.

Одни люди это понимали и радовались этому. А другие не могли себе представить, чтобы что-нибудь на свете существовало просто так, само по себе, не входя в схему, никому не подчиняясь и ни над кем не возвышаясь. Они просто не находили себе места от такого безобразного поведения природы. И они делали то, что было им доступно: они старались возвыситься над нею.

— О солнцеподобный, в чьих шароварах заблудился месяц! — кричали они своим повелителям.

А месяц даже и не знал, что он заблудился.

— О мудрый, в чьей мудрости купается солнце как рыба в воде!

А солнце даже и не знало, где оно купается.

— О мощный, у которого солнце на побегушках! Солнцу, надо сказать, доставалось больше всех. Уж очень оно заметно.

Бывали случаи, когда солнцу вообще запрещалось появляться до царского выхода.