Коллектив авторов - Сравнительное правоведение. Национальные правовые системы. Том 1. Правовые системы Восточной Европы

Более отчетливо линия сравнительного права прослеживается в «Истории» Геродота – в разделах, посвященных описанию и сравнению законов и нравов разных народов: греков, персов, египтян, лидийцев, скифов, массагетов, индийцев и других. В частности, «отец истории» указывал, что лидийцы имели такие же обычаи, как и греки, [5] См.: Геродот. История. Книга первая. 94. что персы были склонны к заимствованию чужеземных порядков, [6] Там же. 135. и что, напротив, египтяне и скифы не воспринимали обычаев других народов. [7] Там же. Книга вторая. 91; Книга четвертая. 76. Он рассказывал о том, как «при хороших законах Египет достиг великого процветания» [8] Там же. 124. и как возрастало могущество Афин с утверждением равноправия граждан. [9] Там же. Книга пятая. 78.

Сравнивая законы и обычаи разных народов, Геродот выделял не только их особенности, но и то общее, что их объединяло. Так, рассказывая об обычаях спартанцев, он подчеркивал их сходство с обычаями египтян. Как и в Египте, при вступлении на престол цари Спарты объявляли прощение всех долгов перед царской властью и общинами. В обоих государствах ремесло передавалось по наследству: «сын флейтиста становился флейтистом, сын повара – поваром, а глашатая – глашатаем». [10] Там же. Книга шестая. 59, 60.

Геродот выделял разные формы правления, отмечая достоинства и недостатки демократии, олигархии и монархии. Так, в уста Дария, будущего царя Персии, он вложил слова, которые, несомненно, отражали его собственные представления о наилучшей форме правления: «Если мы возьмем из трех предложенных нам на выбор форм правления каждую в ее самом совершенном виде, т. е. совершенную демократию, совершенную олигархию и совершенную монархию, то последняя, по-моему, заслуживает гораздо большего предпочтения. Ведь нет, кажется, ничего прекраснее правления одного наилучшего властелина. Он безупречно управляет народом, исходя из наилучших побуждений, и при такой власти лучше всего могут сохраняться в тайне решения, направленные против врагов. Наоборот, в олигархии, если даже немногие лучшие и стараются приносить пользу обществу, то обычно между отдельными людьми возникают ожесточенные распри. Ведь каждый желает первенствовать и проводить в жизнь свои замыслы. Так у них начинается яростная борьба между собой, отчего проистекают смуты, а от смут – кровопролития. От кровопролитий же дело доходит до единовластия, из чего совершенно ясно, что этот последний образ правления наилучший. При демократии опять-таки пороки неизбежны, лишь низость и подлость проникают в общественные дела, но это не приводит к вражде между подлыми людьми, а, напротив, между ними возникают крепкие дружественные связи. Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, устраивая заговоры. Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь не покончит с ними. За это такого человека народ уважает, а затем этот прославленный вождь быстро становится единодержавным властителем. Отсюда еще раз видно, что единовластие – наилучший образ правления». [11] Геродот. История. Книга третья. 80–82.

Традиции сопоставления законов и обычаев разных народов были продолжены многими историками древности.

Так, Фукидид сравнивал обычаи персов и фракийцев, [12] См.: Фукидид. История. Книга вторая. 97. а также разных греческих полисов. Вместе с тем в его «Истории» акцент смещен в плоскость исторической перспективы развития политических и правовых институтов. Например, сравнивая Платеи и Фивы в период греко-персидских войн, Фукидид отмечал: «Обратите все же внимание на то, при сколь различных политических обстоятельствах… так поступали… Ведь тогда у нас (в Фивах. – В. Л.) не было ни равноправной олигархии, ни демократии. Наш тогдашний государственный строй являл собой полную противоположность законности и правовому порядку и ближе всего был к тираническому произволу. Власть находилась в руках самовластной кучки людей. Правители, надеясь… еще больше укрепить свое личное господство, держали народ в подчинении насилием и призвали мидийского царя в страну». [13] Там же. Книга третья. 62.

Впервые сравнительное право предстало как обособленный предмет исследования в книге Платона «Законы». Его отравной точкой стали законы Крита, которые согласно преданию Минос получил непосредственно от Зевса и которые, по мнению великого философа, были правильными, поскольку они «делают счастливыми тех, кто ими пользуется, предоставляя им все блага». [14] Платон. Законы. Книга первая. 631b.