Эльдар Ахадов: Кругосветная география русской поэзии

Сергей Александрович Есенин

Голубая родина Фирдуси,
Ты не можешь, памятью простыв,
Позабыть о ласковом урусе
И глазах, задумчиво простых,
Голубая родина Фирдуси.

Хороша ты, Персия, я знаю,
Розы, как светильники, горят
И опять мне о далеком крае
Свежестью упругой говорят.
Хороша ты, Персия, я знаю.

Я сегодня пью в последний раз
Ароматы, что хмельны, как брага.
И твой голос, дорогая Шага,
В этот трудный расставанья час
Слушаю в последний раз.

Но тебя я разве позабуду?
И в моей скитальческой судьбе
Близкому и дальнему мне люду
Буду говорить я о тебе —
И тебя навеки не забуду.

Я твоих несчастий не боюсь,
Но на всякий случай твой угрюмый
Оставляю песенку про Русь:
Запевая, обо мне подумай,
И тебе я в песне отзовусь…

* * *
Тихий ветер. Вечер сине-хмурый.
Я смотрю широкими глазами.
В Персии такие ж точно куры,
Как у нас в соломенной Рязани.
Тот же месяц, только чуть пошире,
Чуть желтее и с другого края.
Мы с тобою любим в этом мире
Одинаково со всеми, дорогая.
Ночи теплые, – не в воле я, не в силах,
Не могу не прославлять, не петь их.
Так же девушки здесь обнимают милых
До вторых до петухов, до третьих.
Ах, любовь! Она ведь всем знакома,
Это чувство знают даже кошки,
Только я с отчизной и без дома
От нее сбираю скромно крошки.
Счастья нет. Но горевать не буду —
Есть везде родные сердцу куры,
Для меня рассеяны повсюду
Молодые чувственные дуры.
С ними я все радости приемлю
И для них лишь говорю стихами:
Оттого, знать, люди любят землю,
Что она пропахла петухами.

Городецкий Сергей Митрофанович

ПЕРСИЯ
В Гиляне, где в лазурь вплавляет
Свои червонцы апельсин,
Где цапля розою пылает
В просторе рисовых долин,
Где мчится дикая кобыла,
Сбивая жемчуг с миндалей,
Где жизнь еще не позабыла,
Что тишина всего милей,
Где волн синеющие четки
В пугливых пальцах тростников
Дрожат и гасят трепет кроткий
В каспийской россыпи песков,
Где под навесом туч дождливых
Лежит сонливо город Решт,
От лавок тесных и шумливых
Не подымая рыжих вежд, —
Промчалась буря по базарам,
Смерчами дервиши прошли,
Крича, что северным пожаром
Зарделся берег Энзели.
И Персия с глазами лани,
Подняв испуганно чадру,
Впилась в багряный флаг, в Гиляне
На синем веющий ветру.

Сурков Алексей Александрович

ШИРАЗ
Желтый лев на фуражке сарбаза.
Тень сарбаза плывет вдоль стены.
Знаменитые розы Шираза
Увядают, жарой спалены.
Позолотой покрыв минареты,
Солнце медленно падает вниз.
В этом городе жили поэты
Саади, Кермани и Хафиз.
А теперь в этом городе старом,
Что от пыли веков поседел,
Проза жизни шумит над базаром
Суматохой обыденных дел.
Как среди этой прозы жестокой
Нежность речи певучей сберечь,
Если бархатный говор Востока
Заглушает английская речь,
Если нищий народ бессловесен,
А в богатых домах напоказ
Вместо старых, задумчивых песен
Ржет, скрежещет, мяукает джаз,
Если рыжим заморским банкирам
Льва и Солнце стащили в заклад,
Если нынешним Ксерксам и Кирам
Сшит в Нью-Йорке ливрейный наряд…
Старый город, воспетый в поэмах,
Дремлешь ты, о прошедшем скорбя.
Благодетели в пробковых шлемах
Опоили отравой тебя.
От недоброго, жадного глаза
Осыпаются роз лепестки.
И к могилам поэтов Шираза
Из пустынь подступают пески.

Сурков Алексей Александрович

КИТАЙСКИЙ ПЕЙЗАЖ
Горизонт, оттененный отрогами гор,
Синей дымкой подернут слегка.
В паутине каналов, прудов и озер
Янцзыцзян – Голубая река.
От границы далеких, заоблачных стран,
Из-под панциря вечного льда,
По расселинам гор, по полям в океан
Неуклонно стремится вода.
Как виденье открытых морей, вдалеке,
Чуть приметный, дымит пароход.
Под коричневым парусом вверх по реке
Тупоносая джонка плывет.
Колыхает кусты над речной глубиной
Своенравный порыв ветерка,
И баюкает джонку ленивой волной
Янцзыцзян – Голубая река.
Не смыкая тяжелых, натруженных век,
Старый лоцман стоит у руля.
Изумрудным ковром перед матерью рек
Стелет ранние всходы земля.

Перелешин Валерий
(Валерий Францевич Салатко-Петрище)

СМИРИТЬСЯ
«Здесь Тютчев жил, здесь он встречался с Гейне» —
Люблю разбег перфильевской строки.
Познаньями блеснут проводники
По городкам на Одере и Рейне.