Людвик Соучек - Там, где не слышно голоса

Слава Шаппа не давала покоя многим изобретателям и самоучкам. Однако создать более совершенный оптический телеграф было нелегко. Тысячи домиков с машущими крыльями прекрасно справлялись со своей задачей. Вряд ли можно было создать более совершенный телеграф, действующий по аналогичному принципу.

Именно в это время возникает идея создания телеграфной связи на иной основе.

Англичанин Роули разработал в 1838 году проект пневматического телеграфа. Такой телеграф состоял из нескольких труб, в которые нагнетался воздух. Количество воздушных пузырей, выходивших из разных труб на другом конце линии связи в наполненную водой ванну, позволяло телеграфисту записывать передаваемое сообщение. Пневматический телеграф не получил распространения. Строительство системы воздухонепроницаемых труб и аппаратуры по выработке сжатого воздуха было чрезвычайно дорогим, сообщения передавались медленно и неточно.

Более обнадеживающей была идея создания гидравлическоготелеграфа. Над ней работало сразу несколько изобретателей. Если подавать воду поршнем на одном конце трубы, то она поднимется на другом конце при сохранении равного диаметра трубы на ту же высоту. Оставалось установить у поршня с одной стороны и у поплавка с другой шкалу с буквами алфавита. Вода поднимала поплавок до уровня соответствующего знака и телеграфист мог записывать сообщение.

В теоретическом отношении весьма любопытная идея! Однако на практике она не оправдала себя. Вода просачивалась через соединения, для передачи сообщений нужен был высокий столб воды, большие поршни и поплавки, мощные механизмы. Короче говоря, развитие телеграфа пошло не по линии создания гидравлического телеграфа.

Будущее принадлежало электрическому телеграфу.

Электричеством пользовались только ученые, замкнутые стенах лабораторий научных кабинетов.

Бумм!

Над Невой поднялся фонтан воды. Брызги долетели до набережной. Несколько капель упало на группу генералов, окруживших невысокого человека, склонившегося над каким-то портативным аппаратом с четырьмя ручками. От аппарата тянулись спускавшиеся в реку провода с каучуковой изоляцией.

И снова взрыв — бумм!

Взрыв мины, сконструированной Шиллингом, на дне Невы был одним из первых крупных успехов электричества.

Чуть подальше поднялся новый столб воды. Испуганные голуби взлетели над крышей адмиралтейства. Путь к созданию электрического телеграфа был открыт.

Что же все-таки произошло в Петербурге в тот день? И что общего было между взрывами на Неве и телеграфом?

Ночью двадцать четвертого июня 1812 года Великая армия Наполеона перешла через Неман и вторглась в Россию. Сотни тысяч людей, коней и повозок были брошены завоевателем Европы Наполеоном Бонапартом против последней непокоренной страны на континенте — России. Под властью Наполеона в это время находились Испания, Франция, Италия, Бельгия, Голландия, Португалия, Германия, Польша, а до недавнего времени и Египет. Наполеоновские войска продвигались вглубь страны. Они заняли Вильно, Смоленск, Москву. Северное крыло французской армии насчитывало 60 000 человек. Им командовал маршал Макдональд, которому Наполеон, не скупившийся на награды, пожаловал титул герцога Торентского. Макдональд продвигался к Петербургу. Его армия была, правда, остановлена перед стенами хорошо укрепленной Риги, где французские части натолкнулись на упорное сопротивление регулярных частей русской армии, сменивших остатки рассеянных гарнизонов и ополченцев, принявших на себя тяжесть первого удара.

Но положение оставалось напряженным. Тем более, что Петербург не был защищен с моря. Высади Наполеон свои войска близ столицы империи — кто знает — может быть, события на театре военных действий развивались бы по-иному.

Ведь Москва уже была в руках «корсиканского завоевателя», как тогда называли Наполеона. У русских не было на Балтийском море флота, который мог бы оказать сопротивление кораблям и фрегатам, построенным Наполеоном на верфях завоеванных им государств Европы. Правда, Англия, находившаяся в состоянии войны с Наполеоном, выслала в воды Балтики эскадру военных кораблей, но в их задание входило скорее наблюдение, нежели активное участие в боевых операциях. Ведь французско-русская война в известном смысле соответствовала планам английской дипломатии. Английские политики радовались, наблюдая за борьбой двух истекающих кровью континентальных гигантов. Война, ослаблявшая обе воюющие стороны, укрепляла надежды Британии на господство не только над всеми морями, но и над всем миром. Все это хорошо понимали многие русские военачальники и дипломаты. Ведь недаром фельдмаршал Кутузов, победивший Наполеона, заявил в октябре 1812 года английскому комиссару: «Наследство Наполеона не попало бы в руки России. Оно не досталось бы ни одному из континентальных государств, а его получила бы страна, которая уже сейчас владеет морями и господство которой стало бы после этого еще более несносным.»